Из читательской почты

«Только чудом мог исцелиться ваш ребёнок!»

Я рано вышла замуж. Вера в Бога у меня была, но работа, повседневная суета отодвинули веру на второй план. Я жила, не обращаясь к Богу с молитвой, не соблюдая постов.

Проще сказать: я охладела к вере. Мне даже в голову не приходило, что Господь услышит мою молитву, если я обращусь к Нему.

Жила я с мужем и детьми в Стерлитамаке. В январе внезапно заболел мой самый младший ребёнок, мальчик пяти лет. Пригласили доктора. Он осмотрел ребёнка и сказал, что у него дифтерит в острой форме, назначил лечение. Ждали облегчения, но его не последовало. 

Ребёнок страшно ослабел. Он уже никого не узнавал. Лекарства принимать не мог. Из груди его вырывался страшный хрип, который слышен был по всей квартире.

Приезжали два доктора. Печально посмотрели на больного, озабоченно поговорили между собой. Было ясно, что ребёнок не переживет ночи.

Я ни о чём не думала, механически делала всё нужное для больного. Муж не отходил от постели, боясь пропустить последний вздох. В доме всё стихло, только раздавался страшный свистящий хрип.

Ударили в колокол к вечерне. Почти бессознательно я оделась и сказала мужу:

— Я пойду попрошу отслужить молебен о его выздоровлении. 

— Разве ты не видишь, что он умирает? Не ходи: он кончится без тебя.

— Нет, — говорю, — я пойду: церковь близко. Вхожу в церковь. Навстречу мне идёт отец Стефан.

— Батюшка, — говорю ему, — у меня сын умирает от дифтерита. Если не боитесь, отслужите у нас молебен.

— Мы обязаны напутствовать умирающих всюду и идём без страха, куда нас приглашают. Сейчас я к вам приду.

Вернулась я домой. Хрип по-прежнему раздавался по всем комнатам. Личико совсем посинело, глазки закатились. Я дотронулась до ножек: они были совсем холодные. Больно сжалось сердце.

Плакала ли я, не помню. Я так много плакала в эти страшные дни, что, кажется, и слёзы все выплакала. Зажгла лампадку и приготовила необходимое.

Пришёл отец Стефан и начал служить молебен. Я осторожно взяла на руки ребёнка вместе с перинкой и подушкой и вынесла в залу. Мне было слишком тяжело стоя держать его, и я опустилась в кресло.

Молебен продолжался. Отец Стефан открыл Святое Евангелие. Я с трудом встала с кресла. И свершилось чудо. Мальчик мой поднял голову и слушал Божие слово. Отец Стефан кончил читать. Я приложилась; приложился и мальчик. Он обвил ручонкой мою шею и так дослушал молебен. Я боялась дышать.

Отец Стефан поднял Святой Крест, осенил им ребёнка, дал ему приложиться и сказал: «Выздоравливай!»

Я уложила мальчика в постельку и пошла проводить батюшку. Когда отец Стефан уехал, я поспешила в спальню, удивляясь, что не слышу обычного хрипа, надрывающего душу. Мальчик тихо спал. Дыхание было ровным и спокойным.

С умилением опустилась я на колени, благодаря милостивого Бога, а затем и сама уснула на полу: силы оставили меня.

На другое утро, лишь ударили к заутрене, мальчик мой поднялся и чистым, звучным голосом сказал:

— Мама, что это я всё лежу? Мне надоело лежать!

Возможно ли описать, как радостно забилось моё сердце. Сейчас же согрели молока, и мальчик с удовольствием его выпил. В 9 часов в залу тихо вошёл наш доктор, посмотрел в передний угол и, не увидев там стола с холодным трупиком, окликнул меня. Я весёлым голосом отозвалась:

— Сейчас иду. 

— Неужели лучше? — удивлённо спросил доктор.

— Да, — ответила я, здороваясь с ним. — Господь явил нам чудо.

— Да, только чудом мог исцелиться ваш ребёнок.

Восемнадцатого февраля отец Стефан служил у нас благодарственный молебен. Мальчик мой, совершенно здоровый, усердно молился. По окончании молебна отец Стефан сказал:

— Следовало бы вам описать этот случай.

Искренне желаю, чтобы хоть одна мать, прочитавшая эти строки, в час скорби не впала в отчаяние, а сохранила веру в благость неведомых путей, которыми ведёт нас Промысл Божий.

Ксения Ванечкина