Епископы Кинешемские
викарии Костромские
В связи с празднованием в 2016 году 150-летия Кинешемского викариатства продолжаем публикацию материалов о Кинешемских епископах.
С 10.07.1905 на Кинешемскую кафедру заступил НИКАНДР (Феноменов), с 15.02.1908 - епископ Нарвский, викарий Санкт-Петербургский.
НИКАНДР (Феноменов Николай Григорьевич) (02.05.1872, г. Болхов Орловской г. – 18.02.1933, г. Ташкент Узбекской ССР). Сын священника Введенской церкви. Выпускник Орловской духовной семинарии (1893) и Киевской духовной академии (1897). Постриженник Киево-Печерской лавры (03.04.1897). Учитель гомилетики Тульской духовной семинарии (03.10.1897). Инспектор Кутаисской (18.01.1900) и Тифлисской (11.01.1901) духовных семинарий.
Член Грузинского епархиального училищного совета (20.01.1901-20.02.1904). Член совета Тифлисского миссионерского духовно-просветительского братства (04.04.1901). Цензор епархиального журнала «Пастырь» (20.04.1901) и проповедей в городе Тифлисе (26.01.1903). Ректор Тифлисской духовной семинарии и архимандрит тифлисского Спасо-Преображенского монастыря (21.01.1902). Епископ Бакинский, викарий Грузинский (19.05.1905), епископ Кинешемский, викарий Костромской (10.07.1905), епископ Нарвский, викарий Санкт-Петербургский (15.02.1908). Епископ Вятский и Слободской (20.03.1914). Участник Священного собора в Москве (1917-1918). Епископ Глазовский (05.09.1918). Архиепископ Крутицкий (01.01.1922). Заключенный в Москве за сопротивление конфискациям (1922-1925). Митрополит Одесский (01.11.1925) и Ташкентский и Туркестанский (1927-1933). Кавалер орденов Святой Анны I-II и Святого Владимира III степеней. Пожизненный член Богоявленского братства при Киевской духовной академии (03.08.1901). Действительный член Общества ревнителей русского исторического просвещения в память императора Александра III (04.04.1901). Почетный член Костромской губернской ученой архивной комиссии (17.10.1905). Почетный председатель костромского отдела Союза русского народа (1907). Духовный писатель. Корреспондент «Церковных ведомостей».
Похоронен на Александро-Невском кладбище.
Служение епископа Никандра совпало с самым трагичным периодом Русской Православной Церкви. Особенно тяжело приходилось тем архипастырям и пастырям, которые оставались на территории, переходившей в результате поражения белых войск под контроль Советов. Одна только лояльность духовенства белым властям рассматривалась красными как контрреволюционное преступление; пение молебнов о победе белого оружия служило основанием для вынесения смертных приговоров или зверских расправ.
В октябре 1918 г. 72-летний заштатный священник Павел Калиновский, проживавший в Ставрополе, был запорот плетьми за то, что внуки его были белыми офицерами. Священника Никодима Редикульцева из села Камень Томской епархии зарезали кухонным ножом. Священника отца Александра Подольского из станицы Владимировской Кубанской епархии арестовали за то, что он отслужил молебен для казаков перед боем, сначала его водили по станице и глумились над ним, а потом зарубили. Прихожанин, пришедший за телом своего пастыря, был убит пьяными красноармейцами. Священнику села Соломенского
Ставропольской епархии Григорию Дмитриевскому шашками отрубили нос и уши, а затем расстреляли. 11 декабря в Каме утопили викарного архиерея Пермской епархии епископа Соликамского Феофана (Ильинского). Бывшего викарного епископа Новгородской епархии Исидора (Колоколова) умертвили в Самаре, посадив на кол. 14 января 1919 г. в подвале Кредитного банка в г. Юрьеве был зверски убит епископ Ревельский Платон (Кульбуш) вместе с двумя протоиереями Н. Бежаницким и М. Блейве. После ухода большевиков из подвала извлечено было около 20 трупов: вместе с православными священнослужителями убиты были лютеранский пастор и несколько купцов. Останки священномученика Платона носили на себе 7 штыковых и 4 огнестрельные раны, правый глаз поражен разрывной пулей. 25 мая 1919 в Астрахани по указанию Кирова были арестованы правящий архиепископ Митрофан (Краснопольский) и епископ Енотаевский Леонтий (барон Вимпфен). Попытки православных жителей города выручить своих архипастырей успехом не увенчались. Перед расстрелом архиепископ Митрофан благословил солдат, которым приказали его казнить. Тогда командовавший расстрелом чекист ударил архипастыря револьвером по благословляющей деснице и выстрелил ему в висок. Это было 23 июня, здесь же был расстрелян и его викарий. В декабре 1919 г. в монастыре святого Митрофана повесили на царских вратах архиепископа Воронежского Тихона (Никанорова). В марте 1921 г. убили епископа Петропавловского Мефодия (Красноперова). Ему нанесли несколько штыковых ран, и в одну из них вонзили крест. На исходе гражданской войны в Севастополе расстреляли бывшего архиепископа Нижегородского Иоакима (Левицкого).
В лихолетье смуты в одной только Харьковской епархии за 6 месяцев, с декабря 1918 г. по июнь 1919 г., погибло 70 священников; в Воронежской епархии после захвата ее территории красными войсками в декабре 1919 г. расстреляли 160 священников. За короткое время в Кубанской епархии убили 43 священника, а в небольшой части Ставропольской погибло 52 священника, 4 диакона, 3 псаломщика и один иподиакон.
Летом 1921 г. в Поволжье, Приуралье, на Кавказе, в Крыму, на юге Украины разразилась жестокая засуха. В 34 губерниях России царил голод. К маю 1922 г. голодало уже около 20 млн. человек, около миллиона скончалось, 2 млн. детей остались сиротами. Жители вымирающих деревень кто на телегах, кто пешком покидали голодающие районы, и, обессиленные, падали, устилая дороги трупами. В газетах появились сообщения о случаях людоедства.
Сострадая великому народному горю, святитель Тихон обратился к своей пастве, к Восточным Патриархам, к папе Римскому, к архиепископу Кентерберийскому и епископу Йоркскому с посланием, в котором во имя христианской любви призывал провести сбор продовольствия и денег для вымирающего Поволжья: «Помогите! Помогите стране, помогавшей всегда другим! Помогите стране, кормившей многих и ныне умирающей от голода. Не до слуха вашего только, но до глубины сердца вашего пусть донесет голос мой болезненный стон обреченных на голодную смерть миллионов людей и возложит его и на вашу совесть, на совесть всего человечества. На помощь немедля! На щедрую, широкую, нераздельную помощь!»
В ответ на обращение Патриарха в храмах начались сборы денег для голодающих.
Народ, сам не всегда имеющий даже самого необходимого, сразу же откликнулся на призывы церкви и во всех храмах России с августа 1921 г. начался сбор добровольных пожертвований. Духовенство в свою очередь приступило к созданию епархиальных комитетов помощи голодающим.
Вопреки стремлениям властей ограничить или вовсе запретить церкви помогать голодающим к февралю 1922 г. она собрала более 8 миллионов 926 тысяч рублей, не считая ювелирных изделий, золотых монет и продовольственной помощи голодающим .
В газетах, однако, появлялись статьи, обвинявшие церковных иерархов в безразличии к бедствиям народа, хотя российское духовенство, православные миряне ни на один день не прекращали сбор денег, ценностей и продуктов питания. Как оказалось, обвинения и нападки готовили почву появлению 23 февраля декрета ВЦИК о порядке изъятия церковных ценностей, находящихся в пользовании групп верующих. На этот декрет Патриарх Тихон ответил посланием, в котором говорится, что «…с точки зрения Церкви подобный акт является актом святотатства... Мы не можем одобрить изъятия из храмов, хотя бы и через добровольное пожертвование, священных предметов, употребление коих не для богослужебных целей воспрещается канонами Вселенской Церкви и карается ею как святотатство: миряне — отлучением от нее, священнослужители — извержением из сана».
Деятельным помощником Патриарха Тихона в эти грозные дни был и архиепископ Крутицкий Никандр (Феноменов). 7 марта он созвал совещание московских благочинных, на котором заслушано было обращение Святейшего. Столичные и приходские советы выносили решения о недопустимости изъятия богослужебных предметов. Снова, как и в первые месяцы после издания декрета об отделении Церкви от государства, миряне организуются в дружины для охраны храмов. Воззвание Патриарха Тихона встречено было с сыновним послушанием большинством российских архипастырей.
Между тем кампания по ограблению храмов началась по всей стране. В Смоленске красноармейцы взломали двери собора, арестовали находившихся там священнослужителей и мирян, защищавших его от поругания, и приступили к ограблению храма.
В Шуе, когда началось изъятие святынь из собора, к паперти сбежались люди, милиция пыталась разогнать их, тогда в толпе появились колья, которыми люди собирались защитить себя. Но тут на помощь милиционерам подоспели красноармейцы с пулеметами, и раздался залп. Толпа в ужасе разбежалась, на площади остались десятки раненых и пять человек убитых. Комиссия, как ни в чем ни бывало, приступила к разорению храма.
Обращения патриарха Тихона вызвали неоднозначную реакцию в обществе и у властей.
26 апреля 1922 г. открылся процесс по делу группы московского духовенства и мирян. На процессе, названном "процессом 54-х" по количеству обвиняемых, рассматривались дела 20 священников. Следствием было установлено, что 7 марта 1922 г. у архиепископа Крутицкого Никандра (Феноменова) состоялось собрание благочинных московской епархии, на котором архиепископом Никандром было оглашено воззвание патриарха Тихона от 28 февраля 1922 г. Архиепископ указал на недопустимость изъятия церковных ценностей и предложил благочинным собрать приходские собрания, ознакомить прихожан с воззванием патриарха и составить по предложенному типу протесты во ВЦИК. В случае, если в церковь явится комиссия для изъятия, архиепископ Никандр призвал собрать приходские советы для пассивного противодействия изъятию. Протесты следовало направлять через своих благочинных, чтобы благочинные знали, какие приходы исполнили распоряжение патриарха, а какие нет. Председательствовать на приходских собраниях предлагалось прихожанам, а не священникам, чтобы показать, что протесты исходят не от духовенства, а от населения.
Через несколько дней после собрания архиепископ Никандр разослал благочинным Московской епархии по несколько экземпляров воззвания патриарха Тихона, а также образцы протестов с предписанием прочесть воззвание прихожанам и составить от их имени протесты, которые затем следовало направить во ВЦИК. Получив указанные документы, благочинные приступили к выполнению распоряжения своего архиепископа.
Из вышеизложенного мы видим, какую большую роль играла личность епископа Никандра не только в истории Иваново-Вознесенской и Кинешемской епархии, но и близких к ним Владимирского края и России в целом. Причастность же его к судьбе России, несомненно, предвещала грядущую трагическую судьбу. Но перелистнем страницы истории немного назад.
В 1905 г., когда в стране назревала революционная смута, архиепископ Никандр был возведен в архиерейский сан и назначен на викарную Кинешемскую кафедру.
В 1908г. епископ Никандр получил новое назначение – на Нарвскую кафедру. Викарную в составе столичной, Санкт-Петербургской. Его предшественник, епископ Антонин (Грановский) был смещен с должности за статью в левоэсеровском журнале, в которой содержались весьма сомнительные с богословской точки зрения измышления, а также явная хула в адрес монархии как формы государственного правления. По некоторым, не вполне достоверным данным, отстранения Антонина от должности требовал сам Николай II. Так или иначе, его место вскоре занял епископ Никандр, который, сменив несколько кафедр и приняв участие в Поместном Соборе 1917-1918г.г., был назначен на Крутицкую кафедру, став фактически управляющим всеми православными приходами Москвы (по церковным канонам, правящим архиереем Москвы является Патриарх, но фактически эту функцию осуществляет один из его ближайших помощников, и назначение на эту должность архиепископа Никандра в смутную послереволюционную эпоху, несомненно, свидетельствует об особых отношениях Патриарха Тихона и архиепископа Никандра).
В более спокойных условиях такое положение было бы почетным, но в условиях усиливавшегося государственного атеизма оно предполагало горькую участь. Шуйские события февраля-марта 1922г. положили начало целой череде антирелигиозных судебных процессов, прокатившихся по всей стране. 26 апреля 1922г. в здании Политехнического музея в Москве открылся судебный процесс, в котором Патриарх Тихон и архиепископ Никандр первоначально выступали как свидетели, однако, они ясно осознавали перспективу превращения в обвиняемых.
В мае 1922г. Патриарх Тихон был помещен под домашний арест, а архиепископ Никандр оказался во Владимирской тюрьме вместе с осужденными Суздальским процессом 1922г. епископами. В это время здесь, в условиях заключения, епископ Афанасий (Сахаров) завершал работу под одним из главных трудов своей жизни – службой в честь Русских святых.
Лучшие представители российского духовенства, которых неожиданно для них самих объединила камера №17 Владимирской тюрьмы, активно обсуждали текст новой службы, внося поправки в уже написанный текст 28 октября 1922г. произошло событие, потрясшее как заключенных, так и надзирателей Владимирской тюрьмы – камера №17 на одну ночь превратилась в храм: её обитатели отслужили здесь только что завершенную, написанную на обрывках бумаги службу. Такого за всю свою историю не видели стены старой тюрьмы.
Спустя десять лет, 16 апреля 1933г. в Казани был вероломно убит в своем доме архиепископ Корнилий (Соболев) – татарин-торговец, всегда приносивший Владыке еду, однажды набросился на него с ножом. Этот же год оказался последним и для архиепископа Никандра – 3 марта 1933г. он скончался в Ташкенте, будучи единственным из обитателей камеры №17, кто завершил свой жизненный путь на свободе и умер ненасильственной смертью, хотя здоровье его, несомненно, было подорвано в годы заключения.
Стихира Русским святым, впервые прозвучавшая в глухую октябрьскую ночь в камере, ставшей храмом, сегодня стала таким же символом русской земли, как древние белокаменные соборы, своеобразным гимном столиц русского Православия. Эти и другие коренные изменения в отношениях государства и Церкви стали возможными во многом благодаря стойкости и мужеству поколения, к которому принадлежал архиепископ Никандр.
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Ваше мнение?