Краеведение

Собор Иваново-Вознесенских святых

     Празднование Собора установлено 7/20 июня, по благословению Патриарха Московского и всея Руси Алексия II.

Августин (Беляев), архиеп. Калужский, сщмч.: †1937; Н.10 // Новомуч. 

Авксентий Калашников,  мч.: †1922; Ап. 27 // Новомуч. 

Александр Крылов,  прот., сщмч.: †1937; Д. 26 // Новомуч.  

Алексий Ворошин,  мч.: †1937: С. 12 // Новомуч. 

Анастасия,   мц.: †1922; Ап. 27 // Номомуч. 

Анна Серова,   мц.: †после 1937; Ил. 31 // Новомуч. 

Владимир Введенский,  иерей, сщмч.: †1931; М. 21 // Новомуч.

Евфимий Тихонравов,  иерей, сщмч.: †1938; Ян. 22 // Новомуч. 

Елисавета Румянцева,  исп.: †после 1937 // Новомуч. 

Иоанн Блинов,  исп.: †1932; М.19 // Новомуч. 

Иоанн Прудентов,  иерей, сщмч.: †1937; С. 12 // Новомуч. 

Иоанн Рождественский,  иерей, сщмч.: †1922; Ап. 27 // Новомуч. 

Иоанн Румянцев,  иерей, сщмч.: †после 1937 // Новомуч. 

Иоанн Успенский,  иерей, сщмч.: †1938; Ян. 22 // Новомуч. 

Константин Разумов,  иерей, исп.: †после 1937; Ил. 31 // Новомуч. 

Константин Твердислов,   иерей, сщмч.: †1937; С. 18 // Новомуч. // Влад. 

Леонтий (Стасевич),  архим., исп.: †1972; Ян. 28 // Новомуч. 

Максим Румянцев,  мч.: †1928; Ил. 31 // Новомуч. 

Маргарита (Закачурина),   монахиня, прмц.: †1937; Д. 2 // Новомуч. 

Митрофан Воронежский,   еп.: †1703; Ав. 7; С. 4; Н. 23 // Влад., Воронеж. 

Николай Малков,  мч.: †1922; Ап. 27 // Новомуч. 

Павел Светозаров,  прот., сщмч.: †1922; Ап. 27 // Новомуч. 

Петр Лебедев,  прот., сщмч.: †1937; Окт. 14 // Новомуч. 

Петр Языков,  мч.: †1922; Ап. 27 // Новомуч. 

Севастиана (Агеева-Зуева),  монахиня, прмц.:†1938; Ин. 28 // Новомуч. 

Сергий Мефодиев,  мч.: †1922; Ап. 27 // Новомуч. 

Симон Юрьевецкий,   Христа ради юродивый: †1584; М.10; Н. 4 // Костр. 

Стефан Преображенский,  иерей, сщмч.: †1938 // Новомуч.  

Тамара (Проворкина),  монахиня, прмц.: †1937; Д. 2 // Новомуч. 

Тихон Луховской, Костромской,  чудотв.:†1503; Ин. 16, 26 // Костр. 

Феодор Лебедев,  прот., сщмч.:†1937; С.12 // Новомуч. 

Старец Александр Кинешемский

(Память 3 июля)

В начале 19-го столетия близ Кинешмы, Костромской епархии, подвизался старец Александр. Жил он в сосновой роще на полу-версы от Кинешмы, близ речки Кинешемки, на краю крутого обрыва к речке. Им самим на этом чудном местечке устроен был на городской земле в роще деревянный домик, в котором он и жил. Домик сохранился и до сих пор, ветхий от времени, окружен садом, вокруг которого живая изгородь. Вид из домика прекрасный – на город и реку Волгу. И теперь по временам в этом домике живут старички, ищущие уединения; домик тщательно охраняется не сторожем, а народом, уважением его к месту подвигов старца.

 Время рождения старца Александра не известно в точности,  трудно установить и год и число смерти его. Но могилка его сохранилась, и ее с несомненностью указывают близ церкви Успения Божьей Матери в заречной части города на крутом, правом берегу реки Волги. Народная  стоустая молва о подвигах и благочестивой жизни старца Александра в продолжение нескольких десятилетий распространялась среди окрестных селений все далее и далее. Стали искать могилку, старожилы указывали ее, и вот народ стал ходить туда, брал с могилки песочку, землицы, стал брать водицы из близ текущего ключика, обращался к местному священнику с просьбой отслужить панихиду – литию. Многие стали записывать в свои поминания старца Александра, клали деньги на могилку, собирали на украшение могилки. Священник, служащий при церкви Успения более 25 лет, не мог не видеть увеличивающееся с годами чествование памяти старца Александра, наплыв посетителей его могилки, и занялся ею: обделал ее, окружил железною решеткою, поставил над плитою надгробный крест и вообще привел могилу в полный благопристойный вид, расчистил и ключик близ нея. Посетителей могилки стало еще больше. Стали посещать и церковь Успения Божьей Матери с целью помолиться за раба Божия старца Александра и заказывали заупокойные литургии, панихиды и литии.

 Но вот нашлись и враги доброму делу. Случилась холера. Недоброжелатели, враги церкви, придерживающиеся толстовства, неверующие люди донесли начальству, что в Кинешме, близ церкви Успения, на берегу Волги есть могилка какого-то утопленника, при ней ключик, с которого многие пьют воду и заболевают будто-бы холерою. Обвиняли в доносе и местного священника, как помогающего яко бы каким-то суевериям и распространяющего слухи, что будто – в этой могиле похоронен  старец святой жизни, именем Александр, и служащего на этой могиле панихиды и литии в целях корыстных. – Было секретное дознание, которым подверглась вся низкая ложь извета, и с тех пор могилка старца Александра стала привлекать к себе все более и более народных молитв.

("Отечественные подвижники 18-19 в.в." Кострома.)

Материалы любезно предоставлены настоятелем храма Успения Пресвятой Богородицы г. Кинешма протоиереем Павлом Глазуновым и певчей храма Натальей Марковой.

                 

         Новое литературное имя на Кинешемской земле

       Однажды, перебирая в интернете пасхальные поздравления и приветствия, я наткнулась на замечательные стихи:

Христос воскрес! – всего два слова,

Но благодати сколько в них!

Мы неземным блаженством снова

Озарены в сердцах твоих.

Забыты скорби и страданья,

Забыты горе и нужда,

Умолкли стоны и роптанья,

Исчезли зависть и вражда…

***

Все лица радостью сияют,

Сердца свободны от страстей…

Так чудодейственно влияют

Слова святые на людей!..

Христос воскрес!..

О миг священный!..

О чудо, выше всех чудес,

Какие были во вселенной!..

Христос воскрес!

Христос воскрес!

Внизу, под стихами стояла подпись Павел Потехин.

        Разумеется, я, многие годы изучая литературное наследие Потехиных, заинтересовалась этим именем и приступила к поиску сведений об авторе. И вот, что я выяснила.

Павел Борисович Потехин происходит из потомственных дворян Костромской губернии, родился 19 мая 1852 года в усадьбе Урубково Кинешемского уезда. Среднее образование получил в Костромской классической гимназии, высшее – в Ярославском Демидовском Юридическом Лицее.

Раннее детство П.Б. провел в своем родовом имении. Рос он мальчиком болезненным, особенно страдал глазами. Его зрение было настолько слабо, что для проведения операции по удалению катаракты с обоих глаз его пришлось везти в Москву. Но зрение его так и не улучшилось. П.Б. успешно окончил гимназию лишь благодаря своей замечательной памяти и выдающимся способностям. В 1877 году окончил курс Лицея со степенью кандидата прав. Написал диссертацию: «О полицейской деятельности магистратов при Императрице Екатерине II».

               В 1877 году П.Б. поступил на службу в Ярославский окружной суд, а в 1878 году определен в канцелярию обер-прокурора Св. Синода. В это же время состоит помощником присяжного поверенного Головина. В 1882 году П.Б. получил назначение на должность секретаря Рязанской духовной консистенции. Но выходит в отставку и возвращается в Петербург, где по ходатайству поэта А.Н.Майкова, поступает на службу в Министерство Народного Просвещения, где остается служить до самой смерти.1893 года он состоял делопроизводителем департамента указанного министерства и ведал делами городских училищ, учительских семинарий и институтов, считаясь знатоком своего дела.

Помимо служебной деятельности, П.Б. слушал лекции в Импе5раторском С.-Петербургском Археологическом Институте, где окончил курс и, за особые труды по археологии, был удостоин звания почетного члена Института. Кроме того П.Б. состоял членом Постоянной Комиссии народных чтений и за свою полезную деятельность был избран ее членом. В течение многих лет принимал деятельное участие в работе издательской комиссии Общества Грамотности и сотрудничал во многих периодических изданиях.

                    Среди своих служебных обязанностей П.Б. постоянно помнил о своей родине. Так по его инициативе, на его родине в селе Ильинское, Кинешемского уезда, была открыта церковно-приходская школа, о поддержке которой он заботился до последних дней своей жизни, являясь ее попечителем. В Петербурге П.Б. основал Общество попечения о бывших студентах Ярославского Демидовского Юридического Лицея.

                      Ко всякому делу, за которое брался П.Б., он относился с любовью и отдавался ему всей душей. Это был человек живой и энергичный, идеально честный и справедливый, поступал всегда открыто и смело, что немало вредило его карьере. Будучи в высокой степени религиозным, он смотрел на семейную жизнь как истинный христианин – своих пасынков воспитывал как родных детей, заботился о них и дал им достойное образование. Личность П.Б. ярко вырисовывается в его поэтическом творчестве.

                    Литературная деятельность П.Б. началась рано. Еще в десятилетнем возрасте он написал первые стихотворения: «К Царю», «Воспоминание», «К Родине», «Кораблекрушение»… Во всех стихотворениях П.Б. высвечивается его чистая душа, честный взгляд на жизнь, особенно удачны его стихи православной тематики. Кроме стихотворений П.Б. написал много прозаических сочинений и научных статей, оставшихся неизданными.

                        В 1899 году в С.-Петербурге в типографии М.Акинфиева и И. Леонтьева издается сборник стихотворений П.Б.Потехина «Памяти Александра Сергеевича Пушкина», приуроченный к 100-летию поэта:

Россия празднует сто лет

Со дня рождения поэта,

Каких в ней не было, и нет,

И вряд ли будет много лета.

Он лирой вещею своей

Будил к добру сердца людей.

Более всего в этом сборнике меня потрясли Стихи «Для русских детей»:

«Мчатся тучи, вьются тучи» -

Так и хочется читать:

Эти строчки так певучи;

Их легко запоминать.

«Буря мглою небо кроет»…

Жутко сделается вдруг;

Так и кажется, что воет,

Стонет, плачет вихрь вокруг.

«У Лукоморья дуб зеленый»…

Какая прелесть в сказке сей!...

Не кот мурлычет здесь ученый:

Поет роскошно соловей…

                   В 1902 году в Петрограде в типографии А.П.Лопухина печатается историческая поэма П.Б.Потехина «Митрополит Филипп» (с предисловием и рисунками).

                    Да, этот удивительный человек работал не для славы, он был незаметным тружеником земли Русской, не кричавшим о себе, а работавшим в тиши на пользу отечества.

                  Предполагая выйти в отставку и заняться литературной деятельностью, в 1910 году П.Б.Потехин вместе с семьей приезжает на родину – в Кинешемский уезд. Здесь 2 июля, купаясь в Волге, трагически погибает от сердечного приступа на 59 году жизни.

Погребен П.Б. в селе Ильинском. Горько сокрушались крестьяне, провожавшие в последний путь своего благодетеля и доброго барина, как они всегда его называли. Действительно он был для них истинным благодетелем.

                      О Павле Борисовиче мне хочется сказать строчками его же стихотворения «Что лучше?», написанного им в 1878 году:

Кому легко на свете жить,

Тому труднее умирать,

Кто ж труд решился полюбить,

Тому жизнь легче покидать.

Руководитель Духовно-просветительского центра Кинешемской епархии

Е.Потехина

               Федор Боборыкин – человек-легенда

Федор Боборыкин – человек-легенда, наш земляк, воевода, возглавивший во время смуты кинешемское ополчение и вставший на защиту нашего города. Погиб в неравном бою с отрядом пана Лисовского на подступах к Кинешме 26 мая 1609 года. Имя Федора Боборыкина неразрывно связано с историей не только нашего края, но и всей земли русской. Поэтому повествование о герое мы начнем с рассказа о событиях тех времен.
 В начале XVII столетия Россия погрузилась в хаос Смутного времени. Это был серьезный вызов не только государственным структурам, но и всей русской цивилизации. В этот период именно наши предки смогли выбить неприятеля из Москвы и восстановить верховную власть.

 Князь Дмитрий Михайлович Пожарский встал во главе ополчения, сокрушившего врага и освободившего первопрестольную столицу. Из своей родовой вотчины - села Мугреево (современный Южский район) - отправился он в этот славный поход. Сюда же перед этим несколько раз приходило нижегородское посольство, вместе с архимандритом Феодосием, звавшее князя встать во главе ополчения. Именно здесь произошла его историческая встреча с Косьмой Мининым. Искреннее христианское благочестие и неразрывно связанная с ним любовь к Родине побудили князя Дмитрия Михайловича Пожарского преодолеть болезнь и, несмотря на раны, полученные им при боях в Москве в 1611 году, выступить на новую брань с неприятелем. Нижегородским послам он, как известно, ответил: «Рад пострадать за Православную веру до смерти».
 Ополчение из Нижнего Новгорода двинулось вверх по Волге через Балахну, Городец, Пучеж, Юрьевец, Решму, Кинешму, Плес, Кострому, Ярославль. Осенью 1612 года Москва была освобождена. В память об этих событиях был установлен осенний праздник в честь Казанской иконы Пресвятой Богородицы, 4 ноября по новому стилю. Вот уже несколько лет он отмечается как День народного единства.
 Подвиг князя Пожарского и гражданина Минина, увековеченный во многих памятниках, безусловно, очень важен для нас. Однако как возможен стал сам освободительный поход на Москву? Почему Пожарский избрал для ополчения не прямой путь через Суздаль, а двинулся вдоль берега Волги?
 Причиной тому стали события, происходившие в нашем крае в 1608 - 1609 годах, которые напрямую подготовили победу ополчения Пожарского и Минина. Но вернемся к тем далеким годам.
 Суздаль присягнул самозванцу Лжедмитрию II в числе первых в начале октября 1608 года. Однако, уже в декабре 1608 года, в целом ряде городов и сел Верхневолжья - Ярославле, Костроме, Кинешме, Юрьевце, Городце, Балахне, Шуе, селах Решма и Мыт началось грандиозное восстание крестьян, посадских людей и части местного дворянства, направленное против поляков и тушинцев. Восстание стало результатом четко организованного взаимодействия различных земств и городов.
 В декабре 1608 года против самозванца Лжедмитрия II восстал город Шуя. Никоновская летопись свидетельствует об этом выступлении так:
 «Вложи Бог мысль добрую во всех черных людях («черных», - то есть простых, платящих подать), и начаша збиратися по городам и волостям».
 Среди вождей восстания были и представители простонародья - решемский крестьянин Григорий Лапша, посадский человек Иван Кувшинников, холуйский откупщик Илья Деньгин, но были среди них и люди с дворянским происхождением, хотя их социальный статус авторами Нового Летописца был почему-то принижен. Это, прежде всего, воевода Федор Боборыкин, бывший летом 1608 года письменным головой и командиром костромского отряда в осажденной тушинцами Москве, а затем, очевидно, посланный со специальной миссией для военного руководства объединенными силами восставших. Кроме того, восставших жителей Городца возглавил губной староста Федор Наговицын, а юрьевчан, носивший придворный чин чарочника Федор Красный, поименованный в различных редакциях Нового Летописца сотником и сытником.
 11 февраля 1609 года объединенное ополчение патриотов под командованием кинешемского воеводы Федора Боборыкина наголову разбило под селом Дунилово отряд изменников во главе с суздальским воеводой Федором Плещеевым. На месте славной победы Свято-Успенским женским Дуниловским монастырем сегодня восстановлена старинная часовня в честь святителя и чудотворца Николая.
 Плещеев укрылся в укрепленном Суздале. Боборыкин уже подходил к Суздалю, но на помощь изменникам по приказу польского полководца Яна Сапеги поспешил польский карательный отряд под командованием пана Александра Лисовского, численностью около 2000 конных и пеших воинов. Они были прекрасно вооружены и имели большой боевой опыт. Это были самые элитные части из всего, что имели поляки в России. Лисовский успешно подавил восстания в Галиче, Костроме и Ярославле. Прибытие в регион мощной польской военной силы переломило ситуацию в пользу поляков.
 17 февраля под стенами Суздаля соединенными отрядами Лисовского, Плещеева и Юрьев-Польского воеводы Ф.М. Болотникова повстанцы были разбиты, потеряв многих людей и всю артиллерию. После этого Лисовский штурмом занял Шую и Лух. А отряд пана Мартина Собельского, дислоцировавшийся в селах Иваново и Кохма, вместе с казаками пана Чижевского из отряда Лисовского в те же дни захватил Плес.
 Отряды восставших отступили к Кинешме и Юрьевцу. А часть под началом И. Деньгина отошла к Холую и Стародубу Ряполовскому, продолжая угрожать Суздалю. Это обстоятельство не позволило Плещееву выступить для подавления восстания в Костроме и вынудило его запросить у Сапеги подкрепление. 6 марта 1609 года польские и казацкие отряды панов Жичевского и Собельского, а также Петра Апухтина захватили и выжгли Холуй и Стародуб, двинувшись затем на подавление восстания в Ярославле. Жители Холуя дали бой противнику на Стекольной горе, но силы были неравны.
 30 апреля недалеко от Нерехты в ожесточенном бою поляки разгромили еще одно русское ополчение.
 Восстание 1609 года на территории современной Ивановской области, а также в Костроме и Ярославле сыграло свою решающую роль. Отвлечение крупных тушинских сил и, прежде всего, «полчанов» А. Лисовского для борьбы с «мужицкой ратью» помогло выстоять осажденным Москве и Троице-Сергиеву монастырю, позволило нижегородцам захватить стратегически важный Муром и подступить к Владимиру, а так же дало возможность воеводе Ф.И. Шереметеву подавить тушинские отряды в Среднем Поволжье и выступить с войском к Нижнему Новгороду. Кроме того, Кинешма и Юрьевец оставались тогда под контролем восставших.
 В конце марта восстали жители Владимира, которые с помощью подоспевших отрядов нижегородцев, кинешемцев и шуян захватили город. Тогда же вновь восстали ярославцы. Попытка Лисовского отбить Владимир, предпринятая в начале апреля успеха не имела. Между тем, в Костроме продолжалось восстание против поляков. Польский гарнизон оказался блокирован в Ипатьевском монастыре. Теперь в задачи Лисовского входила переправа на левый берег Волги и деблокирование поляков, запертых в Ипатии. Однако в тылу у него оставались кинешемские отряды патриотов, которыми командовал Федор Боборыкин. Эту угрозу полякам необходимо было ликвидировать. После неудачной осады Ярославля, в обороне которого принимали участие и кинешемские ополченцы, посланные Федором Боборыкиным для спасения города даже ценой ослабления обороны Кинешмы, Лисовский не решился сразу идти на Кострому и двинулся к Кинешме.
 Кто же он был - враг, угрожавший отечеству?
 «Смелостью и мужеством витязь, ремеслом грабитель» - так назвал
 Н.М. Карамзин одного из наиболее ярких персонажей Смутного времени в России начала XVII века – литовского (белорусского) шляхтича, польского полковника Александра-Иосифа Лисовского, который с 1608 по 1610 год возглавлял наиболее боеспособный отряд армии Лжедмитрия II, а затем перешел под знамена короля Сигизмунда III.
 На фоне незаурядной личности этого польского военачальника становятся особенно заметными мужество и героизм простых российских крестьян и посадских людей, которые, несмотря на явное превосходство противника в военных навыках и вооружении, нашли возможность дать ему отпор и в конечном итоге одержали победу.
 В 1607 году Лисовский принимал участие в «рокоше Зебжидовского» – восстании части польско-литовских магнатов и шляхты против Сигизмунда III, на стороне противников короля. Поэтому оставаться на родине стало для него небезопасным: он был лишен дворянства и объявлен вне закона. Данный факт нашел отражение в договоре между Василием Шуйским и Сигизмундом III. Этот договор, подписанный 17 (27) июля 1608 г., предусматривал заключение между Россией и Речью Посполитой перемирия на 3 года и 11 месяцев, и освобождение всех пленных поляков, находившихся в России после печально известной свадьбы Лжедмитрия I и Марины Мнишек. О Лисовском же в договоре было сказано, что с ним московские власти могут поступать по своему усмотрению, так как он «выволанец (wywolaniec), и чести своей отсужен».
 Польский полковник прибыл в лагерь Лжедмитрия II поздней осенью 1607 года. Первоначально его отряд состоял из 200 всадников, но по пути к русской границе Лисовский смог пополнить его донскими казаками. По свидетельству К. Буссова, полковник привел в стан Лжедмитрия II «700 конных копейщиков». На российских наблюдателей численность «полка» Лисовского не произвела впечатления: составитель Нового летописца сообщал, что «пришел к Вору из Литвы полковник Лисовский с небольшим отрядом». Но при этом он отметил, что именно по инициативе этого полковника самозванец активизировал боевые действия и, в частности, предпринял поход на Брянск: «Начал [Лисовский] говорить Вору о том, чтобы идти на Брянск: «Покамест де у царя Василия будут собираться ратные, мы де тот замок, идучи, возьмем». Вор же его выслушал и начал собираться». Здесь проявился деятельный характер А.-И. Лисовского, а также особенность его тактики: брать города и крепости не длительной осадой, а «изгоном», то есть внезапной атакой.
 В конце августа – начале сентября 1608 г., после продолжительного рейда на Рязанщину, полк Лисовского прибыл в Тушино, где поступил под командование нового гетмана самозванца – усвятского старосты Яна-Петра Сапеги, который в сентябре 1608 г. привел в тушинский лагерь солидное подкрепление: 1700 польских солдат, до этого воевавших против Швеции и взбунтовавшихся из-за невыплаты жалования. 19 (29) сентября 1608 г. 10-тысячная армия Лжедмитрия II во главе с Я.-П. Сапегой выступила к Троице-Сергиеву монастырю. Овладение данной крупной крепостью открывало путь в Замосковные города, Верхнее и Среднее Поволжье. Входивший в состав указанной армии полк Лисовского насчитывал 5-6 тысяч всадников и 6 полевых орудий. Большую часть этих сил составляли русские служилые люди разных категорий, в том числе бывшие «болотниковцы», а также казаки.
 Стремясь помешать походу войск Лжедмитрия II к Троице, царь Василий направил против Я.-П. Сапеги войско во главе со своим младшим братом И.И. Пуговкой-Шуйским. Решительное сражение произошло 22 сентября (2 октября) 1608 г. у с. Рахманцева. Это был первый большой бой с правительственной армией, в котором участвовал А.-И. Лисовский. Он завершился тяжелым поражением московских ратников, которое надолго лишило правительство царя Василия возможности активно действовать за пределами осажденной столицы.
 Один за другим города, расположенные к востоку от Москвы, в так называемом Замосковье, стали присягать на верность новому «государю».
 В этих условиях важной стратегической задачей тушинских военачальников стало подавление земского движения в Верхнем Поволжье, что позволило бы не допустить объединения правительственных войск.
 Эту задачу взялся решить А.-И. Лисовский. В начале июня 1609 г. его полк, усиленный полками Й. Будилы, Пузелевского и ростовского воеводы И.Ф. Наумова выступили в поход на Кострому из лагеря под Ярославлем. Но первый удар они нанесли по расположенному в 85 верстах ниже по течению Волги городу Кинешме.
 Появление Лисовского близ Кинешмы для горожан было полной неожиданностью. Но никто не думал о сдаче посада и города врагам. Решено было идти навстречу отряду и преградить ему путь к городу.
 К тому времени кинешемское ополчение еще не было составлено (оно готовилось для похода на Кострому). Вот тут-то и проявил воевода Федор Боборыкин весь свой опыт в ратных делах. Он незамедлительно отправил гонцов в близлежащие слободы – Решму и Солдогу за подкреплением, а сам поспешил составить ополчение.
 Как пишет И.Альтовский - «…Ополчение составилось быстро и охотно. Перед выступлением ополчения все жители и ополченцы, по обычаю того времени, исповедались, причастились, и ополчение, напутствуемое горячими молениями о даровании победы, двинулось навстречу врагу».
 Отряд Лисовского насчитывал не менее 2000 отборных вооруженных воинов, имевших за плечами большой опыт ведения военных действий, обученных убивать, мобильных, беспощадных и жадных до наживы. О численности Кинешемского ополчения точных сведений не имеется. Известно лишь, что в 1646 году в Кинешме проживало 505 человек (мужского населения). Вероятно, что в 1609 году его было вдвое больше.
 Мы можем только предположить, что кинешемское ополчение не превышало 1000 человек. О вооружении говорить не приходится. Кинешма всегда была мирным городом.
 И так 26 мая 1609 года кинешемские ополченцы, вооруженные в основном тем, что нашли у себя во дворах, преградили путь профессионально обученному, хорошо вооруженному, в два раза превышающему их по численности конному отряду Лисовского. Врага встретили в двух верстах от Кинешмы на Лухском тракте. Бой был жестоким и кровавым. Отчаянно и упорно сражались кинешемцы, преграждая дорогу врагу, известному своей беспощадностью и насилием над местными жителями. Но, к несчастью ополченцев, их доблестный воевода Федор Боборыкин во время этого боя геройски пал на поле сечи.
 Рассеянное ополчение, лишившись своего славного воеводы, отступило. Спустившись к речке Кинешемка, ополченцы сумели собраться вместе и, оправившись от первого поражения, они вновь вступили в бой с неприятелем, но вновь потерпели поражение. Оставшиеся в живых, раненые, ополченцы по берегу Кинешемки пробрались в посад. На посадской площади, оставшиеся в живых снова собрались для последней защиты города и городского собора. Именно в соборе были собраны главные святыни города, здесь же укрылись горожане – женщины и дети.
 Здесь, на торговой посадской площади, произошла последняя жестокая битва последних сил ополчения с неприятелем. Бой был неравен, защитники города пали. Разъяренный отчаянным сопротивлением, разгоряченный боем, Лисовский ворвался в город. Но город был пуст (жители укрылись в Храме).
 Враги не сумели проникнуть внутрь Храма. Тогда рассвирепевший Лисовский приказал сжечь непокорных горожан. Сквозь крики, треск горящего дерева, изнутри доносились пламенные молитвы и песнопения. Потом все кончилось. Так жители Кинешмы и ее славные защитники приобрели венцы мучеников, а с ними неувядаемую славу. Кинешемцы одни из первых доказали, что «Не изменою, не бегством должно спасать отечество, а кровию; что великодушная смерть лучше жизни срамной» (Карамзин).
 Дорогой ценой далась победа Лисовскому. Не ожидал он встретить в Кинешме такое упорное сопротивление. Поэтому, завладев городом, он предал его страшному опустошению, беспощадно истребив жителей и их имущество.
 Все историки того времени единогласно свидетельствуют, что Лисовский страшно разорил Кинешму, оказавшую ему жестокое сопротивление.:
 «Переменишася тогда жилища человеческая на зверская. Диви бо медведи и волки, и хищныя птицы на градская места и пространная пришедшее, а человецы крыяхуся в дебри непроходимыя и в чащи темных лесов… Ни в нощь, ни в день бегающим не было покоя и местя ко скрытию. Вместо луны многия пожары поля и леса освещаху нощию… Нечестивии изменницы и поляки непокоряющих же ся их злым советом всяк возраст и всяк чин мучаху и смерти предаяху. Чин иноческий и священнический не вскоре смерти предаяху, но прежде зле мучащее всячески, и огнем жгущее, испытующее сокровищ, и потом смерти предаяху. И в толико же безтудство вшедше нечестивии изменницы и поляки, безстрашно вземлюще святыя иконы местныя и царския двери и сии постилающее под скверныя постели своя. Инии же святыя иконы колюще, и варево и печиво строящее. Из сосудов церковных ядаху и пияху, и разбивающее преливающе их на свою потребу и конскую. Воздухи же и пелены, шитые и низанные – драгие – покрываху кони своя, на плещу свою воздеваху. Хоругви церковныя вместо знамен изношаху…»
 Так как нападение Лисовского на Кинешму произошло в праздник Вознесения Господня, горожане после ухода неприятеля основали в память этого события Вознесенский женский монастырь (впоследствии, в екатерининские времена он стал приходской церковью). В этой обители нашли себе приют и церковное утешение многие вдовы и сироты убитых воинов. Обращает на себя внимание весьма характерный обычай, соблюдавшийся в Кинешме на протяжении многих столетий. На всенощное бдение и литургию в праздник Вознесения Господнего жители собирались в особом траурном уборе - серых кафтанах, темных платках и лишь по окончании обедни переодевались в цветные платья. Долгие века православный народ хранил траур по защитникам города.
 В итоге Кинешемского сражения значительная часть польского отряда была уничтожена.
 Мужественный пример кинешемцев возбудил и поднял на подвиг защиты отечества наших соседей решемцев и жителей города Юрьевца Поволжского. Из г.Юрьевец уже шло против Лисовского новое ополчение.
 Тем временем передовые части отряда Лисовского попытались переправиться через Волгу и напасть на старинную крепость Солдога. Здесь два юных дворянина, Куломзин и Шушерин вывели свое ополчение навстречу врагу. Оба они, вместе со своими воинами пали смертью храбрых в неравном бою, но измотали и задержали врага.
 Солдога была разорена, но переправиться основным силам интервентов на костромской берег здесь не удалось. Помешало этому и подошедшее из Юрьевца ополчение патриотов. Ополченцы Солдоги за несколько столетий фактически предварили подвиг защитников Брестской крепости и героев-панфиловцев. Ценой своей жизни они заслонили грозному врагу дорогу на Кострому и, фактически, спасли этот русский город от страшного разорения.
 Лисовский утратил стратегическую инициативу, потерял темп, более того - оказался, фактически, заперт в Кинешме. Закрывшись в кинешемском городище, он в течении десяти дней отбивался от наседавшего на него ополчения. Оставшиеся суда были уничтожены. Теперь о переправе через Волгу не могло быть и речи.
 Наконец, после нескольких вылазок, ему удалось прорваться сквозь ополчения, и Лисовский нагорным берегом Волги отправился к Костроме.
 Лисовскому удалось прорваться сквозь кольцо осады и по правому берегу подойти к Селищу, расположенному напротив Костромы. Однако ему не удалось найти даже малых лодок. Лисовский безуспешно простоял здесь две недели, но переправиться на костромской берег так и не сумел. Главная задача польского военачальника - деблокирование Ипатьевского монастыря - оказалась сорвана.
 Один из изменников, ростовский воевода Иван Наумов привел к Лисовскому подкрепление. Но в этот момент пришла весть, что с низов Волги против поляков выступили флот и войско под командованием Федора Шереметева. Поляки выступили навстречу Шереметеву, надеясь отразить нападение и, наконец-то, переправиться через Волгу.
 Лисовский прошел через опустошенную им Кинешму и вновь подверг ее разорению. Затем наступила очередь Решмы, которая героически защищалась, но была взята приступом.
 Перелом в событиях произошел под Юрьевцем. И здесь перед нами еще более ярко выступают глубинные духовные основы борьбы за независимость и государственную целостность.
 Рукописное «Житие и сказания о чудесах преподобного Макария Унженского и Желтоводского», хранящееся в Солигаличском краеведческом музее, рассказывает нам о дивном чуде. В юрьевецком сражении соединились Русь земная и Русь небесная. По свидетельству многочисленных очевидцев на помощь русским воинам пришел преподобный Макарий Унженский.
 Этот святой подвизался в конце XIV - первой половине XV столетия. В селе Решма им был основан Макариев-Решемский монастырь, существующий и поныне.
 В дни героической борьбы наших земляков за свою свободу и независимость имя преподобного Макария стало знаменем и символом сопротивления захватчикам. Сам преподобный не замедлил отозваться на эту народную веру и любовь.
 Жители покинули Юрьевец и переправились на луговую сторону Волги, где соединились с вооруженными крестьянами из окрестных селений. Среди них особое место занимал отряд, сформированный в селе Ёлнать. «Житие» говорит об этом нам так:
 «мнози от граждан, оставльше домы своя, за реку Волгу перевезшеся, в лесах удаленных от жила, с женами и детьми отбегши валишася. И сущим им в бегстве согласишася с окрестных весей /жители/ именуемых Елнатския и Березниковския с земледельцы».
 Юрьевчане сумели вывезти из города артиллерию, казну и рыбные запасы. Город Лисовский сжег, а вот главной цели захвата Юрьевца - обеспечения плавсредствами для переправы через Волгу, ему достичь не удалось. Жители, услышав о неминуемой беде, говорит нам «Житие», «творили непрестанное теплое моление Христу Богу, Пречистой Деве Богородице и их угоднику Богоносному отцу Макарию», рассказывает нам упоминавшаяся выше рукопись.
 Из Нижнего Новгорода под Юрьевец были направлены силы патриотов - сотня под командованием М.И. Соловцова, а также отряды стрелецких голов Богдана Износкова и Тимофея Остренева. Позже к ним присоединились отряды юрьевчан и жителей Городца под общим руководством Б.Наговицына, дворянская конная сотня письменного головы Афанасия Молвянинова и посаженные на суда казаки Посника Смагина. Общее руководство вновь было доверено М.И. Соловцову.
 Лисовский решил переправиться на левый берег Волги в районе острова Мамшин, находящегося между Решмой и Юрьевцем. Остров использовался как перевалочный пункт. Первым переправился Лисовский и четыреста его солдат.
 С надеждой на крепкое заступление святого патриоты вышли к Волге, чтобы не допустить врагам высадиться на их берег. Так сказано об их подвиге в «Житии»:
 «брань против врагов творили, не давая никому из них к берегу приблизиться, но бдением и стрелянием врагов одолевали». Бой шел и днем и ночью. Пленные поляки свидетельствовали, что «более всего им наносил поражение старец Макарий, которого они видели среди правоверных и разъезжающего по Волге. Попавшие под грозный взгляд старца поляки теряли зрение. Поразить его стрелой никому не удавалось. Стрелы обращались против врагов».
 Таким образом, совершилось великое чудо:
 «немощные сильных, безоружные многооружных, правоверные злочестивых одолели, ибо Милость Божия и Богородицы им помогала и преподобный Макарий полякам очевидно являлся и их побеждал».
 В это время со стороны Юрьевца показались струги Соловцова, а по левому берегу приближалось пешее войско Б. Наговицына. Арьергард «лисовчиков» под командованием И.Ф. Наумова был разгромлен. Спаслись в основном те, кто побросав оружие и амуницию, спасся с острова вплавь. Находящиеся на берегу польские роты Лисовского, Будилы и Подгорецкого спешно отошли на семь верст от острова и подготовились к бою. В состоявшейся в тот же день стычке Лисовский отбил атаку авангарда повстанцев под командованием Б. Наговицына. Сам Наговицын попал в плен. Не дожидаясь подхода основных сил Соловцова, Лисовский с остатками отряда Наумова вновь переправились на правый берег Волги и стал отходить вверх по течению.
 Подошедший по Волге флот нижегородского воеводы Федора Шереметева завершил разгром захватчиков. Сражение окончилось победой патриотов у слободы Решма. Здесь поляки и изменники были окончательно разгромлены.
 По свидетельству известного русского историка Н.И.Костомарова Лисовский и Наумов попытались у Решмы наконец-то переправиться на левый, костромской берег Волги. «Русские, - пишет Костомаров, - напали на них на судах и жестоко поразили Наумова..., у него отняли и оружие, и все запасы, и лошадей, а те, которые остались живы, переплыли обратно босые и голые».
 Летописный источник сообщает об этом следующее:
 «Побиша их до конца, а инии и в Волге истопоша. Лисовский же утече с малыми людьми».
 Местные предания о помощи преподобного Макария Унженского и Желтоводского в победе над тушинцами у Решмы и Юрьевца, способствовали формированию общероссийского почитания святого. Возможно, указанные предания стали известны юному Михаилу Федоровичу Романову и его матери инокине Марфе во время их пребывания на Костромской земле в 1612-1613 гг. Это могло послужить основанием для молитвенного обращения будущего российского государя к преподобному о скорейшем возвращении из польского плена его отца – Филарета (в миру Федора) Никитича Романова и стать одним из значимых стимулов паломничества, совершенного царем Михаилом ко гробу святого Макария в 1619 г.
 Героическая оборона Кинешмы, Солдоги, Решмы, победа в юрьевецком сражении, разгром элитных польских частей в 1609 году оказали решающее влияние на весь ход общероссийских событий. Защитники Родины не дали возможности полякам и изменникам напасть на Кострому и Нижний Новгород. Уничтоженный отряд Лисовского не смог принять участия в попытках врагов летом 1609 года штурмом овладеть городами Москва и Владимир. Силы врага были отвлечены и от блокированной тогда поляками Троице-Сергиевой Лавры, где героически защищались от неприятеля монахи и ополченцы.
 Более того, героические события 1609 года стали важным этапом подготовки освободительного похода на Москву. В 1612 году Дмитрий Пожарский повел ополчение не на Суздаль, а вдоль Волги.
 Так он поступил потому, что в этих местах у патриотов был не только боевой опыт, но и четкие организационные структуры, земская солидарность, глубокая вера в Бога, дарующего победу, более того они смогли и в 1612 году оказать поддержку ополчению, дать ратников, продовольствие, в конечном счете - обеспечить успех разросшегося народно-освободительного движения.
 Кинешма, конечно, не скоро смогла оправиться. Но первым делом оставшихся в живых граждан и поселян было исполнить священный долг к погибшим защитникам своим. По христианскому обычаю останки убиенных были погребены в трех братских могилах на местах трех славных сражений с неприятелем. Первая братская могила была устроена в двух верстах от Кинешмы по Лухскому тракту недалеко в стороне от него; вторая – на берегу Кинешемки под сосновым бором; третья – на торговой посадской площади города. На могилах избиенных защитников были водружены деревянные кресты. В 1612 году на братских могилах были поставлены часовни. Часовня на братской могиле по Лухскому тракту установлена в 1855 году. Предположительно, что под нею и находятся останки славного воеводы Федора Боборыкина.
 Дата рождения Федора Боборыкина не известна. Известно лишь, что дворянский род Боборыкиных ведет свое начало от Андрея Ивановича Кобылы, который считается основателем многих родов, в том числе и Романовых. В истории России ХVII века оставили свой след сразу пять воевод Боборыкиных, которые не только служили при дворе, но закладывали города и крепости, принимали иноземных послов и отсылали посольство.
 В лице Федора Боборыкина мы имеем представителя старинной военной русской династии, верой и правдой служившей царю и отечеству.



 Список использованной литературы:

 1. Костомаров Н.И. Смутное время Московского государства в начале 17 столетия: 1604-1613. – М.;1994.
 2. Карамзин Н.М. История государства Российского. Т.9-12. Калуга, 1993.
 3. Новый летописец.// Хроника смутного времени. М.1998.
 4. Альтовский И.П. Кинешма в смутное время и геройский подвиг её 26 мая 1609 года. Кинешма, 2005.
 5. Баделин В.И. Люди и легенды Верхневолжья. Ярославль: Верх.-Волж. кн. изд., 1990.
 6. Иосиф, епископ Иваново-Вознесенский и Кинешемский. Духовная основа подвига русского народа в период национально-освободительной борьбы начала 17 столетия: Иваново-Вознесенский край. Доклад на втором Кирило-Мефодиевском форуме «Вера. Родина. Культура» Шуя, 2009.
 7. Платонов С.Ф. Очерки по истории Смуты в Московском государстве 16-17вв. (Опыт изучения общественного строя и сословных отношений в Смутное время). М.,1994.

Алексей

Антипович Потехин.

14 июля 1829 г. – 29 октября 1908 г.

Алексей Антипович Потехин родился в Кинешме Костромской губернии (ныне Ивановская область) 1(14) июля 1829 года в старинной дворянской семье, весьма многочисленной и богато наделенной талантами. В метрических книгах Кинешемской Благовещенской церкви за 1829 г. значится актовая запись № 8:

«1 июля у Кинешемского уездного казначея  титулярного советника Антипы Макарова Потехина от жены его Анфисы Алексеевой родился сын Алексей. Крещен десятого. Восприемники: содержатель питейного кинешемского откупа, дворянин, титулярный советник Николай Степанов Карцев и помещичья жена, дворянка Варвара Николаева  Яковлева».

                                                        

Дед А.А.Потехина – Макар Федорович Потехин, подканцелярист воеводской канцелярии, имел троих сыновей: Антип, Прокопий (коллежский асессор и кавалер, Кинешемский уездный стряпчий) и Борис (титулярный советник).

Отец писателя, Антип Макарович Потехин 1782 года рождения, являлся кавалером орденов Св. Станислава 3 степени (1837г.) и  Св. Владимира 4 степени (1838г.), жил в Кинешме, владел  имением в д. Долгово Кинешемского уезда; служил Кинешемским уездным казначеем и коллежским асессором; имел 11 детей.

Учился А.А. Потехин в Костромской гимназии, где его наставником стал удивительный человек, преподаватель русской истории, словесности и географии  Пермяков. Пермяков был пламенным поклонником Белинского, прочих светил литературы 40-х годов, энтузиастом своего дела. Пользовался большим уважением у своих учеников и оказывал  огромное влияние на их  становление, кругозор, вкусы. Здесь же Алексей сблизился с С.В. Максимовым, будущим автором таких уникальных книг, как «Лесная глушь», «Бродячая Русь»,  «Сибирь и каторга». Потехин, будучи старше, руководил чтением Максимова, снабжал его книгами.

                                                     

В 1846 году А. Потехин стал студентом  Ярославского Демидовского лицея, где на должности и.о. профессора камеральных наук состоял Константин Дмитриевич Ушинский. Многое во взгляде А. Потехина на русского человека, его природу сложилось под влиянием К. Ушинского. Идеи Ушинского, как добрые семена, падали на подготовленную почву детской и юношеской любви к родному волжскому краю. Общение молодого профессора со своими учениками не ограничивалось лекциями. Педагог вовлекает студентов в научную деятельность. За 1847–1848 учебный год Совет лицея присуждает две золотые медали за студенческие работы, выполненные под руководством Ушинского. Одним из медалистов становится А. Потехин. Под руководством молодого профессора  им были выполнены две обстоятельные научные работы: «Образование присутственных мест при Петре Великом» (отмечена золотой медалью) и «Опека и попечительство».

                                                      

А. Потехин прочно усвоил главный урок своего учителя – изучать, исследовать родной край, описывать его, поскольку в русской литературе мало «путешествий», а читающая публика не знает не только окраин своей огромной Родины, но и русской равнины. Поэтому еще со студенческой скамьи Алексей Антипович начал знакомство с родным краем, избороздив пешком всю Костромскую губернию.

Со своим краем А. Потехин был связан в большей степени, чем А.Н. Островский. Живя  подолгу в своем небогатом имении «Орехово», писатель сроднился со своими родными местами, из-под его пера вылилось немало произведений, посвященных жизни края. В лучших больших произведениях Потехина мы находим немало бытовых подробностей из прошлого нашего края: им описаны и Тезинские, и Бонячкинские фабрики, село Старая Вичуга и самые разнообразные Кинешемские и Юрьевецкие деревни, усадьбы и погосты.

Как было замечено выше, все творчество Потехина связано с родным краем. Первый его очерк «Путь по Волге» запечатлел юношеские наблюдения поры учебы в Демидовском лицее, когда студент Потехин совершал путешествие от Ярославля до Кинешмы. 

                                                

В этом дебютном произведении органично соединились документально этнографические описания с поэтическими картинами-пейзажами, а также лирическими пассажами. Здесь Потехиным довольно живо нарисована волжская  природа, судоходство середины ХIХ столетия, типы волгарей-бурлаков, быт приволжских деревушек и многое другое. Гоголевский стиль описания великой реки делает это произведение немного пафосным, но в нем так много метких наблюдений и неподдельной любви и восторга Волгой. Написанное более ста лет назад, произведение А. Потехина и сегодня вызывают чувство восторга перед неизъяснимой красотой могучей Волги, перед силой и мужеством русских людей.

Многое в жизненных и художественных исканиях начинающего писателя, только что окончившего лицей, объясняет его письмо к родителям жены:

 «Бесценные родители Петр Петрович! Анна Федоровна!

… Мои статьи о московской жизни помещены в №№ 116, 120, 123, 127, 132 и 133. Может - быть, Вам не нравится, что я посвятил свое перо одному театру и тому подобным зрелищам, но характер нашей газеты таков, что не совсем охотно допускает в листы свои повести и легкие литературные рассказы. Впрочем, в скором времени, может - быть, даже на этой неделе будет помещена статья о Волге, довольно большая, которая протянется, может быть, на несколько номеров Ведомостей. Задумываю я также в связи с этой статьей о Волге поместить другую о Кинешме: жалко только, что я не могу поверить теперь на месте некоторые свои воспоминания.

 Хотя мне и совестно, но я решаюсь беспокоить Вас, неоцененный папенька, потрудитесь меня уведомить в нескольких словах, кто именно из купцов живет как бы отдельными усадьбами в стороне Кинешемского уезда, прилежащей к Вичуге и Голчихе, каким именно производством занимаются и на какую приблизительно сумму, а также куда они сбывают свои производства и как называются самые промышленные селения. Мне бы нужно было также знать, сколько человек рабочих на фабрике Фон-Менгдена и крепостные они его или наемные, на какую сумму простирается его производство и куда сбывается, а также откуда он выписывает пряжу и прочие материалы и за какую плату находятся на его фабрике рабочие.

 Сделайте милость, не откажите мне в этих сведениях в сколь можно скором времени, а также потрудитесь прислать, если это Вас не обременит «Взгляд на историю Костромы» кн. Козловского – мне она нужна для некоторых справок, а здесь я не мог отыскать этой книги.

Также потрудитесь уведомить, если можно, на какую сумму приблизительно простирается каждый год ярмарочный торг в Кинешме.

 Простите меня, что я так бесстыдно беспокою Вас, бесценный родитель, но я надеюсь, что, во-первых, из любви  к своей стороне, а, во-вторых, и для пользы ваших детей, Вы не откажитесь исполнить мою просьбу.

 Я попрошу Вас также, если можно, когда-нибудь на свободе в нескольких словах, в нескольких чертах передать мне сюжеты тех анекдотов, где выражается так хорошо веселая, добрая, готовая на самопожертвование душа русского крестьянина. Вы когда-то мне изволили рассказывать их, но я позабыл, а теперь у меня явилось желание облечь эти анекдоты в хорошенькую форму рассказа и поместить в Московские Ведомости. Ради Бога и ради тех высоких душ, не откажитесь исполнить и эту мою просьбу.  Но я отвлекся от своего первого рассказа. Перекрестившись, я изъявил согласие на новую должность и теперь жду ее, чтобы снова быть поближе к Вам.

 Благословите и Вы меня, неоценные. Будьте здоровы, покойны и не забывайте преданного Вам и покорного сына Вашего                                                                Алексея Потехина. Ради Бога, до времени не выдавайте моего секрета, что я хочу писать о Кинешме»».

                                                         

Присланные родителями материалы стали основой очерка «Уездный городок Кинешма» (1851); он стал своеобразным продолжением очерка «Путь по Волге»: в нем автор сосредоточивает внимание, главным образом, на географическом местоположении города, особенностях экономической жизни. Этнографический характер этого произведения Потехина диктовался к тому же политикой газеты «Московские ведомости», где оно было опубликовано.

«Забавы и удовольствия в городке» (1852) можно считать важным событием в жизни Потехина: очерк предстал перед читателями некрасовского «Современника». Так началось большое и плодотворное знакомство Потехина с Н.А. Некрасовым, которое продолжалось до самой смерти поэта и имело большое влияние на писателя, сблизило его с передовой и демократически настроенной интеллигенцией. Картина быта провинциального общества уездного городка в 40-х годах ХIХ века была написана живо, с юмором, что и отметил Апполон Григорьев, характеризуя манеру Потехина-рассказчика.

Художественно-этнографические разыскания Потехина были продолжены после Крымской войны, когда по инициативе правительства начались масштабные исследования бассейнов крупных рек. В 1856 году А.А. Потехин принял участие в известной литературно-этнографической экспедиции, снаряженной по инициативе Великого Князя Константина Николаевича, и исследовал Поволжье (а также и другие приречные и приозерные местности) и быт его берегового населения вместе  с другими писателями – Писемским, Островским, Максимовым, Михайловым, Афанасьевым-Чужбинским. В эту экспедицию Потехин был приглашен по личному  указанию Великого Князя, имевшего случай слышать его мастерское чтение своих произведений. При распределении местностей, описание которых было задачей экспедиции, Потехин взял на себя изучение средней Волги от устья Оки до Саратова. Так ему удалось выполнить существенную часть замысла К.Д. Ушинского: описать лесную и торговую (очерки «С Ветлуги», «Река Керженец»), пустынную и рыбную (очерк «Лов красной рыбы в Саратовской губернии») стороны великой реки.                                    

В очерке «Река Керженец» А.А.Потехин показал Заволжье  реалистично, натурально изображая быт и нравы местных крестьян. Рассказал о старинном обычае  втайне от всех, даже от домашних, ставить на перекрестках дорог деревянный крест как исполнение святого обета, подобного скрытому приношению в Божий Храм. Кресты или часовенки автор видел довольно часто в самых глухих местах. Лесные раздолья вокруг верхней Волги овеяны легендами, беспрестанно притягивая впечатлительных любителей девственной природы таинственных дебрей, заброшенных старообрядческих скитов… А особенно влечет дивный Керженец, в красноватых от мхов  струях которого словно отражается зыбкими и смутными видениями  старая Русь с темными ликами икон, мудреной вязью кириллицы,  позеленевшими застежками рукописных книг, слюдяными решетчатыми оконцами, обомшелыми срубами  да голубцами-кровельками на запрятанных у опушек кладбищах.

Ниже тут места, что некогда обживались Святым Макарием, основавшим на впадении Керженца в Волгу  прославленный монастырь, недалеко на восток – озеро Светлояр с затонувшим чудо-градом Китежем.

Верхнее Поволжье как исконное гнездо  старой, «кондовой» Руси, дольше других русских областей сохраняло и еще продолжает сохранять старинные, вековые уклады народного быта, впечатления которого воспринимаются и действуют здесь с особенной силой и, будучи восприняты в действии, остаются на всю жизнь.

Сын писателя Валерий Алексеевич вспоминал:

«Еще со студенческой скамьи Алексей Антипович начал свое знакомство с родным краем, избродив пешком всю Костромскую губернию, затем также подробно ознакомился с Волгой на всем протяжении. Впоследствии ему пришлось побывать и пожить во многих местах центральной России <…> За исключением немногих этнографических очерков отца, которые были связаны со специальной командировкой его морским ведомством, все остальные его произведения (исключая пьесы из московской жизни) навеяны ему жизнью и природой… которые он мог наблюдать и изучать.<…> Первая половина его творчества относится к тому времени, когда он жил в усадьбе своих родителей на Волге, около города Кинешмы, а потому типы, образы и вся ситуация в повестях и романах, написанных им в этот период, почерпнуты из ближайшей окружающей среды…»

Убежденный реалист, Алексей Антипович, с особой симпатией относился к устоям народной жизни. И сам он был прежде всего природный русак, волжанин. Это ярко чувствовалось в его произведениях, да и в личной жизни –  домашнем быту, привычках, наклонностях.

В 1852 году А.Потехин сближается с «молодой редакцией» журнала «Москвитянин».

В своих воспоминаниях писатель об этом рассказывает:

 «Бывши в Москве, я познакомился и сошелся с кружком молодых людей, составлявших так называемую молодую редакцию «Москвитянина». Это были Григорьев, Эдельсон, Филиппов и среди них, не как центр, но как предмет общего в то время поклонения, почти благоговейного обожания А.Н.Островский. Я читал в этом кружке мои первые беллетристические опыты и мою первую драму… и был благосклонно и дружелюбно принят в их среду».

Первые беллетристические опыты Потехина – это «Тит Софронов Козонок» и «Бурмистр», повести из народного быта, замысел которых возник во время написания очерков о Волге. В письме к родителям Потехин просит прислать не только сведения о Кинешме и уезде, но и «сюжеты тех анекдотов, где выражается так хорошо веселая, добрая, готовая на самопожертвование душа русского крестьянина… теперь у меня явилось желание облечь эти анекдоты в хорошенькую форму рассказа». Это письмо свидетельствует также о поисках молодым писателем своего пути в литературе, своей темы. Изображение быта, нравов, а главное, «доброй, готовой на самопожертвование души русского крестьянина» принесло А.Потехину известность.Выскажем предположение, что эта «благосклонность» предопределялась рекомендательным словом А.Ф. Писемского и успехами театральных и «московских» статей молодого провинциала в «Московских ведомостях». Статья Потехина «Несколько слов о бенефисе г. Шумского» стала первым опытом в этом роде. Затем, в течение года, почти в каждом номере появлялись рецензий, в которых он разбирал пьесы тогдашнего сезона и игру московских артистов: Ленского, Самарина, Леонидова, Щепкина, а также вел отдел «Городская хроника» и  где публиковал очерковые зарисовки о московской жизни.

В Москве, под влиянием Островского, у Потехина созрело решение попробовать себя в драматическом жанре. И не случайно. При бедности тогдашней литературы и при отсутствии общественной жизни, огромное значение для всех образованных людей имел театр: это было единственное место, где еще можно было отвести душу, в особенности благодаря превосходному составу московской труппы, которая своим исполнением заставляла забывать о бедности, а подчас и нелепости тогдашнего драматического репертуара.

Знаменитая фраза Белинского: «О, ступайте, ступайте в театр, живите и умрите в нем, если сможете!» более чем когда-нибудь, сохраняла свое значение в то время, когда на московской сцене действовали Молчанов, Щепки, Садовский и их знаменитые товарищи. Театр произвел на  молодого Потехина сильное впечатление. После одного спектакля-бенефиса Шумского он не мог удержаться, чтобы не послать в «Московские Ведомости»  небольшую статейку об этом театральном событии. Статья была напечатана 27 сентября 1851г. И редакция предложила молодому театралу  писать постоянные театральные рецензии. Таким образом, Потехин сделался литератором и получил возможность сблизиться с кружком своих собратий, бывших, как и он, горячими поклонниками театра.

В 1850 году А.А.Потехин, поступил на службу к костромскому губернатору. Тут-то и состоялось его знакомство с Писемским. Алексей Феофилактович  служил в это время в губернском  правлении и уже приобрел довольно известное литературное имя. Писемский был человеком ироничным, склонным к скептицизму, беспощадным в приговорах и насмешках.

 «Ты, бесспорно, умен и берешь только умом, а таланта в тебе я не вижу», – со свойственной откровенностью говорил он Потехину.

 Однако относился к младшему коллеге  с большой приязнью и всегда приветливо. Объединяло их как литературное дело, так и  страстное увлечение сценическим искусством. Они не только считали обязательным посещать городской театр, но много играли в любительских спектаклях, пользуясь завидной популярностью у публики.

Об их игре в водевиле «Выдавали дочку замуж», сыгранном 14 января 1853 года, рецензент «Костромских губернских ведомостей» отзывался: 

«Роль Кукушкина играл А.Ф.Писемский в особенности превосходно…он совершенно понимал свою роль и выдержал ее до конца… А.А.Потехин был очень хорош в роли Антона Васильевича Буланова, отверженного любовника.

Мы искренне смеялись комической встрече его  с Иваном Яковлевичем Кукушкиным. Антон Васильевич был потешно оригинален как в своих манерах, разговоре, страстной любви и упреках, которыми он осыпал Ивана Яковлевича, так и в своем костюме».

В драматической сцене «Тяжба» Н.В.Гоголя, представленной в тот же вечер, пальма первенства принадлежала  А.А.Потехину.

«А.А.Потехин в роли секретаря Пролетова был бесподобен, и едва ли самый искусный актер мог бы лучше выполнить типическое лицо гоголевского чиновника», - отмечал очевидец. А вот Писемский в роли Бурдюкова хотя и был «очень хорош», но зрители «заметили в нем некоторую преувеличенность странности степного помещика».

Разыгранная в марте того же года «Женитьба» Н.В. Гоголя, участником которой являлся весь цвет костромской интеллигенции, (А.Ф. Писемский, А.А. Потехин, граф А.Д. Толстой, М.И. Готовцева, Е.М. Писемская, Н.П. Колюпанов и другие), так же вызвала восхищенные отзывы:

 «…нельзя и опытному артисту вернее и лучше олицетворить этого нерешительного флегматика Подколесина, каким представил его Писемский, – писала губернская газета. – Хлопотун Кочкарев (граф Толстой) был преуморителен, и с таким искусством смешил публику он и моряк Жевакин (А.А.Потехин) в первом действии, что вся публика разразилась единодушным гомерическим хохотом».

Дружба А. Потехина с Писемским являлась одной из немногих отрад его костромского периода жизни. К созданию вокруг Потехина атмосферы безрадостности, подозрительности невольно приложила руку, выражаясь словами Островского, «преумнейшая голова, одна из тех голов, кои только и могла иметь Россия», а именно попечитель Московского учебного округа г-н Муравьев. Злые языки распускали о нем немало анекдотов, и довольно-таки язвительных. Будто бы ревностный попечитель просвещения, посетив однажды Университетскую библиотеку, взором императора окинул все шкафы и распорядился:

- Это что за беспорядок – поставьте книги в порядке: малые к малым, большие к большим. Да и на кой черт даете вы студентам книги из середнего шкапа. Пусть начинают брать с краев, небось ведь не перечитают всего.

Этого-то Валериана Николаевича Муравьева и перевели в Кострому губернатором, а тот, к несчастью, сделал Потехина чиновником по особым поручениям.

Костромское дворянство, возбужденное против губернатора его нелепо-солдатскими ухватками, подарило своею ненавистью и Потехина. Лишь благодаря настойчивому ходатайству Островского, с которым «затюканного» чиновника познакомил Писемский, Алексея Антиповича стали принимать в домах, закрытых для него дотоле по милости Муравьева.

Начали привечать Потехина и в первопрестольной, опять же с легкой руки Александра Николаевича, вокруг которого, по словам современника, «как планеты вокруг Солнца», объединялись тогда многие даровитые молодые писатели, художники, артисты: Иван Горбунов, Лев Мей, Сергей Максимов, Алексей Писемский, Павел Мельников-Печерский…

Члены «кружка Островского» считали русский быт «продуктом национального жизненного творчества»,  признавая его самобытным, красивым, оригинальным. Такую идею горячо и восторженно поддерживала «молодая редакция» «Москвитянина», где Потехин появился в 1851 году, принеся не только свои первые беллетристические опыты, но отменное и тонкое знание провинциальной России, особенно крестьянства.

Благосклонно и дружелюбно принятый в их среду, Алексей Антипович тем не менее был настроен не очень оптимистично. Натянутые отношения с костромским дворянством, ранняя женитьба, бедность и житейские тяготы – все это угнетало Потехина, порождало чувство неуверенности.

«Я служу и занимаюсь литературой только  в свободные минуты, отказываясь ради этого даже от общественной жизни, – писал он из Костромы Погодину в 1852 году. – Пожертвовать службою ради литературы я не могу, потому что первая  в известной мере обеспечивает меня в материальном отношении, а на поприще последней  я еще новичок,  ничем не обеспеченный в будущем: ни материальными средствами, ни известностью и пониманием публики, ни даже личную уверенность в своем таланте».

Конечно же,  Потехин причислял себя к «школе Островского», считая себя его учеником. Когда его пьеса из крестьянского быта, которую он написал по подсказке Островского «Суд людской – не Божий» была опубликована осенью 1853 года в журнале «Москвитянин» и с большим успехом поставлена в Петербурге, начинающий тогда драматург писал Александру Николаевичу:

«Общество Ваше лучшая для меня школа: я чувствую, как взгляд мой на великое дело искусства развивается…»

 В этом же письме А.А.Потехин называет великого русского драматурга «образцом и страшным судьею». Сближало их и то, что Алексей Антипович родился в Кинешме, где часто  по долгу службы и проездом в свое имение Щелыково бывал А.Н.Островский.

В своих «мужицких драмах»: «Суд людской – не Божий» (1854), «Шуба овечья – душа человечья» (1854), «Чужое добро впрок нейдет» (1855), а также романе «Крестьянка» (1853) – Потехин решал нравственные проблемы, противопоставлял городской цивилизации крестьянский мир. Писатель поэтизировал патриархальный уклад, для этого обильно вводил фольклорные и этнографические мотивы.

 Историк литературы Федор Батюшков, обозревая творчество Потехина, писал:

«…в наше время тревожного решения проблемы морали, исканий тех или иных форм и концепций, после испытанных разочарований и смутно мелькающих надежд, чтение такого автора действует как-то успокоительно».

По поводу пьесы Потехина «Суд людской – не Божий», с успехом прошедшей в 1854 году в Александринском театре, состоялся прием автора великим князем Константином Николаевичем.

 Вот что писал об этом впоследствии сам Потехин:

«Воспоминание об этом вечере  до сих пор наполняет меня чувством глубокой благодарности. Чтение продолжалось более трех часов и было выслушано с глубочайшим вниманием. По окончании его,  меня осыпали похвалами и поощрениями и Великий князь, и Великая княгиня, и все это было так просто, так гуманно и искренне, что я  ушел совершенно очарованный и счастливый… Великий князь тотчас же приказал написать от себя шефу жандармов с просьбой немедленно рассмотреть в цензуре мою пьесу…»

С пьесы «Суд людской – не Божий»  началась новая страница в творчестве писателя. Именно драматургия принесла ему известность и звание «первого драматурга-народника». Имя Потехина стало неразрывно связано с упрочением на сцене драмы из народной жизни и с цензурной борьбой за право русскому мужику появляться в правдивом виде перед зрителем на театральных подмостках и заявлять  отсюда о своих радостях и горестях жизни, и заявлять притом чисто народным языком. В бытовых пьесах Потехина слышится собирательный голос той среды, в которой он вырос. У него нет ни идеализации, ни игрушечного «мужичка», ни мужичка вообще, что «смирением велик». Перед нами впечатления, непосредственно воспринятые чуткой душой, и переданные с той любовью к быту, во всех его проявлениях, которая составляет отличительную, характерную черту писателя.

Другая характерная особенность Потехина – его язык: это не условная книжная речь, а чисто-русский красивый и образный язык, простой и вместе с тем художественный, не сочиненный, а подсказанный самой жизнь; он выработался у него как-то сам собою, в постоянном общении с живыми источниками народного словесного творчества. И весь склад мысли, этим языком выражаемой, совершенно народный, бытовой, а не «городской». Оттого-то он и является несомненным мастером русского слова, свободно отдаваясь своему художническому чутью, которое никогда его не обманывало.

Апполон Григорьев совершенно верно определил то направление, в котором впоследствии окреп и развился талант Потехина, именно  народническое содержание почти всех  позднейших романов и повестей нашего писателя, а также некоторых из его драм, взято из крестьянского быта.

В это время Островский уже успел занять выдающееся место в литературе своей первой комедией «Свои люди – сочтемся» (1850) и на сцене  своими пьесами: «Бедная невеста» и «Не в свои сани не садись» (1852–1853г.г.).

На сцене повеяло новым духом, появилась надежда на создание нового, самобытного, русского драматического репертуара, расцвели выдающиеся артистические силы Садовского, Никулиной, Шумского…

 Вполне естественно, что и молодой талантливый писатель почувствовал влечение к театру и решился попробовать свои силы в драме. Пример Островского и собственный литературный вкус указали ему то направление, в котором  следовало теперь работать для русской сцены, – направление бытовое.

Но в отношении Потехина понятие «школа Островского» весьма условно. Как бы не желая повторять Островского, драматург, в своих пьесах, делает героями крестьян. Но, несмотря на подчеркнутое «расподобление» с Островским, пьеса «Суд людской – не Божий» множеством нитей связана с пьесами Островского 50-х годов. При внимательном прочтении, эта пьеса оказывается своеобразным ответом Потехина на комедию « Не в свои сани не садись».

                                                      

На страницах «Москвитянина» возникает некий диалог между Островским и Потехиным о «грехе», «воле» и неприспособленности людей патриархального склада к современной жизни. И пусть у Островского мы видим глухой уездный купеческий городок, а у Потехина – крестьянскую деревню и село на проезжей дороге; но и в том и в другом случаях усилия писателей направлены на раскрытие нравственного уклада этого мира, поиск той опоры, на которой каждый ощущает себя частицей общего.

Потехин  ищет свой путь в драматургии. Для создания «мужицкой драмы» требуется особый материал: сказки, легенды, поверья, устные рассказы, песни, обряды. Необходим русский характер – дикий, необузданный и кроткий, смиренный. Именно на поверье о детях, проклятых родителями, распространенном в Костромской губернии под названием «Проклятое дите», «Проклятая дочь», строится первая драма Потехина  «Суд людской – не Божий».

В народной драме  обрядовые формы, песни становились средством раскрытия быта, среды и характера, принципом организации сюжетного действия. Без народной песни  драматурги 1850-х годов не мыслили создания народной драмы. Пьесы Островского, Потехина, Писемского способствовали становлению национальной оперы.

        Вслед за первой пьесой в 1855 году появляется вторая – «Чужое добро впрок не идет». Она также ставится в Петербурге в Александринским театре и получает еще большее одобрение зрителей.

На становление мировоззрения Потехина в пору московской жизни большое влияние оказал редактор «Москвитянина» М.П. Погодин. Много лет спустя он напишет о том, какую роль в его судьбе сыграл «друг Пушкина и Гоголя». Этот факт наставничества Погодина находит отражение в переписке его и Потехина.

Предположительно, что знакомство А.А.Потехина и редактора «Москвитянина» М.П.Погодина состоялось в 1852 году. Переписка же их завязалась с конца 1852 года, когда М. Погодин приветствовал появление в «Москвитянине» произведения А.Потехина под названием «Глава из романа».

   Содержание писем показывает, какую роль сыграл Погодин в писательской и человеческой судьбе Потехина. Тон писем обнаруживает благоговейное отношение Потехина к Погодину. Это отношение ученика к учителю, определявшееся, по признанию самого Потехина, тем, что Погодин был другом Пушкина и Гоголя.            

     Большая часть комедий и сцен Потехина  печаталась на страницах некрасовских журналов «Современник» и «Отечественные записки» («Новейший оракул» 1859. № 10; «Закулисные тайны». 1861. № 3; «Вечеринка у бедной родственницы». 1863. № 9; «Отрезанный ломоть» 1865. № 10; «Рыцари нашего времени». О.З. 1869. № 2; на сцене Александринского театра шла под названием «В мутной воде»; «Вакантное место». О.З. 1869. № 11. Почти все комедии долгие годы не дозволялись к постановке на сцене).В  пьесах «Мишура» (1858), «Отрезанный ломоть» (1865) и др. под влиянием общественного подъема 60-х годов, А. Потехин обличал крепостников, чиновников, решал проблемы «отцов и детей», ратовал за свободу женщин. В одной из самых удачных комедий «Вакантное место» (1859) А. Потехин высмеивал сановный либерализм, использование новых идей для защиты старых порядков.Помимо этих произведений Потехиным  в других журналах был напечатан ряд повестей и романов. Среди них – «Бедные дворяне», лучший его роман, изображающий старинную помещичью семью с ее приживальщиками и шутами. А также – «Крушинский», и повести: «Бурмистр», и др.Третий период творчества писателя (1875–1885 годы). В произведениях этой поры продолжено художественное исследование русского народа, крестьянства, русской деревни. Как и в первый период своего творчества, он пристально изучает жизнь русской провинции – Кинешмы, Вичуги.  Почти все персонажи его повестей, очерков и романов, их сложные трагические судьбы взяты из жизни.В это время проявляется интерес писателя к маленькому человеку (очерки «Крестьянские дети»). Потехин показывает, как земледельческий труд придает детям силу, уверенность в себе, помогает преодолевать трудности и лишения сиротства, закаляет и облагораживает душу и сердце.Наибольший интерес  для исследователей представляют последние по времени написания  романы «Около денег» и «Молодые побеги». В них отображено становление капитализма в текстильном крае, показано положение рабочих, которые еще не окончательно разорвали связь с землей, с крестьянским хозяйством.В половине 70-х годов А.А.Потехин публикует свои произведения в «Вестнике Европы». В «Вестнике Европы» Потехин дебютировал повестью – «Хай-девка» (1875), затем издал повести  «Хворая» (1876), «На миру» (1878–1879), «Деревенские мироеды» (1880) и роман «Около денег» (1876). Повесть «Крестьянские дети» с рисунками Н. Каразина выходили: в 1881, 1885 и 1890 годах.

Заявляя себя в литературе одним из первых и выдающихся беллетристов – бытописателей, А.А.Потехин с самого начала своей литературной деятельности  обнаружил особое тяготение и любовь к драматическому творчеству и сцене, которой он и отдался всецело, начиная с 1880 года.

Плодовитость Потехина в области драматургии удивительна. Им написан ряд пьес. Но постановка их на сцену почти всегда сопровождалась крупными недоразумениями с цензурой. Трудно найти другого русского драматурга, который бы так много претерпел в этом отношении. Цензурные незадачи Потехина были введены его современниками в поговорку. Пьесы его находились под запретом годами, а иногда и десятилетиями. Перечитывая их теперь трудно понять, чем они вызвали такие гонения. Иные его пьесы подвергались урезкам и изменениям. Причиной такого положения дел во многом являлась присущая творчеству Потехина обличительная тенденция. Он был действительно злободневный писатель, чутко откликавшийся на всякую неправду окружающей жизни, стремясь разоблачить и искоренить ее. Для наших дней разоблачения писателя кажутся невинными. Но в свое время они производили эффект достаточный, что и препятствовало их выходу на сцену.

                                                    

Успех А.А.Потехина как выдающегося драматурга был оценен и привел его к тому, что еще в самом начале 80-х годов ему был предложен трудный и ответственный пост заведующего репертуарной частью столичных Императорских театров. На этой должности он состоял несколько лет и успел в значительной мере освежить репертуар казенной сцены, упорядочить  сценические постановки. Как театральный деятель Потехин содействовал проведению в жизнь полезных начинаний: обновил трупу Александринского театра; пригласил из провинции 27 актеров (Мичурина, Долматова, М.Писарева, В.Свободина, В.Давыдов и др.), в Малый театр был приглашен Сумбатов. Следил Потехин за пополнением репертуара классикой – произведениями Пушкина («Борис Годунов»), Лермонтова («Маскарад»), Шекспира, Шиллера, Мольера. При содействии Потехина была поставлена «Власть тьмы» Л.Толстого. В дореволюционной театральной России было расхожим и устойчивым мнение, что Потехин  вслед за Островским явился реформатором и создателем русского национального театра: он – автор многих популярных в то время пьес, с начала 80-х годов возглавлял репертуарную часть драматических трупп в Петербурге и Москве, с 1897 года  был председателем Русского театрального общества.

Позднее Потехин возглавил общество помощи сценическим деятелям. Этой работе он посвятил более десяти лет. Благодаря его настойчивости было открыто общежитие для престарелых артистов, а само общество разрослось и преобразовалось в Императорское Театральное Общество. В дальнейшем А.А. Потехин был председателем Театрально-Литературного Комитета при дирекции Императорских театров.

В 1873–1874 г.г. выходило собрание сочинений в 7 томах. Полное собрание сочинений А.А.Потехина издавалось в 1903-1905 г. в Санкт-Петербурге в 12 томах. Многие  произведения Потехина издавались отдельно для народного чтения в специальных изданиях, например, Комитета Грамотности были изданы избранные произведения писателя. В советское время в г. Иваново дважды издавались романы «Около денег» и «Молодые побеги»(1938, 1960). В 1984 году в сборнике трудов Московского государственного университета  были напечатаны пьесы «Суд людской – не Божий» и «Мишура».

Талант Потехина отмечали такие маститые писатели, как  Григорович, Писемский, Лесков, Тургенев, Некрасов, Островский. Свидетельством большого  интереса современников к  личности и творчеству Потехина является и тот факт, что его портрет создал выдающийся русский художник Н.Н.Ге. Это полотно хранится в Государственной Третьяковской галерее. В свою очередь Илья Ефимович Репин признавался в письме к Потехину: «Глубокоуважаемый Алексей Антипович … Сколько раз вы производили на меня потрясающее впечатление Вашими творениями со сцены! Они проходили для меня не бесследно». 

                                                               

Известность Алексея Антиповича, как знатока русской сцены, с годами настолько упрочилась, что в 1882 году он назначается управляющим драматическими трупами  Александринского и Малого театров, чему много содействовал А.Н. Островский.

 В то время на императорской сцене господствовали  весьма своеобразные обычаи. По свидетельству современников, талантливые русские артисты  должны были петь и «кривляться» в развлекательных представлениях, вроде «Мадам Анго», «Прекрасная Елена», «Чайный цветок»… Получали артисты так называемые «разовые», то есть вознаграждение по спектаклям. Кроме того, артисты выходили на вызовы и кланялись публике, а в режиссерском журнале все отмечалось: кого сколько раз вызывали, соответственно чему делались прибавки к жалованию.

Поэтому иметь как можно больше ролей, добиваться большего числа вызовов для каждого артиста являлось делом первостепенным. С другой стороны, количество «нахватанных» ролей приводило к тому, что учили их плохо, а чтобы иметь больше вызовов публики, «выкидывали кренделя». Декорации ограничивались традиционными диванчиками или двумя готическими креслами со стороны сцены.

 Таковым предстало перед Потехиным состояние «образцового» императорского театра. Заступив на место управляющего, он круто повернул направление русской сцены в сторону жизненности, художественности и литературности. При Потехине на сцене Александринского театра стали появляться новые произведения  новых авторов. Были у Потехина и чистые радости, когда выдастся удачное представление новой пьесы, которую он провел через все мытарства и поставил наконец.  Не избалованный лестью окружающих, он был чуток к похвале.

В бытность Алексея Антиповича управляющим труппами, репертуар пополнился «Борисом Годуновым» Пушкина, «Маскарадом» Лермонтова,  пьесами Шекспира, Шиллера, Мольера. При его содействии увидела свет рампы «Власть тьмы» Толстого. И, конечно же, Алексей Антипович не забывал Островского, осознавая непреходящее значение его произведений для русского театра. «Шесть пьес твоих я уже возобновил на петербургской сцене», – извещал он Александра Николаевича 1 ноября 1882 года.

Будучи управляющим, Потехин вместе с Островским работал над реформой казенных театров, помогал ее претворению в жизнь. После того, как Алексей Антипович  сложил с себя высокие обязанности, опять же вместе с Островским он принял участие в учреждении Общества вспомоществования сценическим деятелям (ныне – Союз театральных деятелей России) и десять лет являлся его председателем.

Вот  выписка из послужного списка А.А.Потехина: беллетрист, драматург, с 1881 г. – начальник репертуарной части Императорских театров,1882–1890 г.г. – управляющий труппой Александринского театра, с 1886 г. – начальник репертуарной частью петербургских Императорских театров.

Мы видим, что по иронии судьбы ученик и почитатель таланта Островского становится как бы его начальником, ведь именно А.Потехин утверждает теперь репертуар Императорских театров, решает кадровые вопросы, а так же устанавливает содержание актеров.

 Из письма А.Н. Островского  А.А. Потехину (Щелыково, 23 июля 1882 г.), мы видим, как Островский настойчиво рекомендует свой кадровый состав актеров и размер их жалованья:

«Любезнейший друг Алексей Антипович, вчера я получил от Ивана Александровича известие, что переговоры с московскими артистами поручены тебе.  Сделай милость, попомни то, о чем я хлопотал всю прошлую зиму! Я прошу тебя во имя справедливости исполнить просьбу, с которой я обратился к директору, т.е. назначить жалованье Никулиной 9000, Садовскому 6000, Садовской 5000 р. и принять Васильева- Запольского. Теперь я тороплюсь и пишу коротко, скоро ты получишь от меня пространное письмо о том же.

Искренне любящий тебя А.Островский».

Театр отнимал у А.Потехина очень много сил и времени, причем зачастую возникали ситуации, требующие выбора – совесть, справедливость, разум или чувство долга и верность традициям.

Вот выдержка  из Записки Островского (1884):

«Потехин позволяет себе учить на репетициях – кого же? – Стрепетову! да еще покрикивает на нее».

Ученик выходит из повиновения учителя, что начинает раздражать Островского. Вероятно, между ними происходит разрыв.

А вот что говорит Л.Н. Толстой в одном из писем А.А.Потехину 18 февраля 1887 года (драматург, по словам окружающих, более всего дорожил лестным признанием его литературного труда со стороны Л.Н.Толстого):

«Полагаю, что в драматическом и театральном деле после Островского нет знатока лучше Вас; то же, что в деле народного  быта нет знатока равного Вам, это я уж сам знаю; и потому за все, что вы делаете, распределяя роли, ставя, изменяя, сокращая пьесу, я буду Вам всей душой благодарен».

Речь в этом письме идет о постановке в Александринском театре пьесы Л.Н. Толстого «Власть тьмы» и участии в спектакле известной актрисы М.Г.Савиной, которая готовилась к бенефису и выбрала для   этого одну из ролей в новой пьесе Толстого (вскоре по указу  Александра III  постановка была  запрещена).                                                    

Более того, не щедрый на похвалы Лев Николаевич пишет в том же письме, что:

«Дорогой Алексей Антипович…Я всегда чувствовал близость  с Вами по Вашим произведениям, которые любил и люблю, и по коротким и случайным встречам у меня составилось о Вас представление как о вполне близком и родственном человеке <…> Будьте так добры, делайте во всем – в изменениях, в назначениях ролей, как вы найдете нужным и удобным…»

Драмы Потехина не прошли бесследно в истории русского театра и драматургии.  Они дали возможность обнаружить  драматические дарования таким великим актерам на комические роли, как П.М.Садовский  (Николай Спиридонович в драме «Суд людской – не Божий») и А.Е.Мартынов (Михайло в драме «Чужое добро впрок нейдет»). Роль Матрены в «Суде людском» была одной из первых драматических ролей Л.П. Никулиной-Косицкой в современном русском репертуаре, подготовившей ее к созданию образа Катерины в «Грозе».

 «Мужицкие» драмы Потехина находятся в ряду произведений Некрасова,  Тургенева, Даля, Григоровича). По сравнению с фальшивыми фигурами, нарисованными предшественниками Потехина, по сравнению с карикатурно-анекдотическим изображением простого люда в водевилях типа «Филатки и Морошки»,  драмы Потехина означали значительный шаг вперед.

В  истории русского драматического театра отношение к драматургии А.А.Потехина было не однозначным. Н.А. Добролюбов, нещадно высмеивавший комедии Соллогуба и Львова, отдавал должное достоинствам «Мишуры», хотя и ясно видел ограниченность идейно-эстетических позиций Потехина.

Потехин, по словам Добролюбова, посвятившего «Мишуре» обстоятельную рецензию в «Современнике», «воспитал в душе своей чувство желчной ненависти к тем гадостям, которые вывел в своей комедии, и подумал, что этого достаточно. Однако комедия вышла горяча, благородна, резка, но превратилась в мелодраму».

1860–1870 годы – это период расцвета русского театра. В эту пору Островский и Потехин были самыми  репертуарными драматургами. Своими пьесами они сформировали канон русской реалистической сцены. Один из основополагающих – центр спектакля – актер, актерский ансамбль. Потехин принимает участие в формировании репертуара театра. Прекрасно распознавая творческую природу актеров, Алексей Антипович часто сам намечал исполнителей, нередко содействуя тем самым выявлению новых сторон их таланта.

Немалую роль он сыграл в сценической биографии Александра Астафьевича Мартынова, раскрыв в знаменитом комике трагический талант.

С произведениями Потехина связано выдвижение и таких выдающихся артистов, как Модест Иванович Писарев и Мария Гавриловна Савина.

В эти годы в пьесах Потехина  были задействованы актеры:  С.В. Шумской (ученик Щепкина), Н.Г. Федотова, Ю.Н. Ленская.

Молодые роли в пьесах Потехина играла М.П. Лелева. В.Н.Давыдов играл в Александринском театре.  Много позднее М.П.Садовский играл злобного Тявкина в «Отрезанном ломте» Потехина.

С 1861 по 1863 г.г. на сценах императорских театров одна за другой появляются ранее запрещенные к представлению пьесы,  осуждающие недавние крепостнические порядки: «Воспитанница» Островского, «Горькая судьба» Писемского, «Шуба овечья, душа человечья»  Потехина. Ставятся пьесы, написанные в 50-х годах, в которых обличается дореформенное чиновничество: «Доходное место» Островского и «Мишура» Потехина. На театральной афише в эти годы одна за другой появляются пьесы, в которых деспотичным помещикам, бесчестным чиновникам и светским бездельникам противопоставляются скромные труженики,  представители интеллигенции.

Тема маленьких людей, обойденных судьбой, отстаивающих свое человеческое достоинство, отчетливо звучит в пьесе Потехина «Отрезанный ломоть» (1865). В 1867 году состоялась премьера драмы Потехина «Виноватая».

Большим и ярким явлением в театре 80-х годов была постановка драмы В.А. Крылова (по роману А.А.Потехина) «Около денег» (1883г), имевшая подзаголовок «из сельской фабричной жизни». Авторы изображали пореформенную деревню, пьяную, нищую, дикую, фабрика с ее атмосферой и нравами. Инсценировка, как почти всегда это случается, была беднее романа, однако в целом близка ему. В центральной роли Степаниды исполнительницы ее – Ермолова и Стрепетова – смогли придать этому образу  подлинно трагический масштаб.

В начале 80-х годов формирование трупы Александринского театра, составление репертуара, наблюдение за подготовкой спектаклей, систематический надзор за их уровнем входило в круг обязанностей А..А. Потехина, назначенного 5 апреля 1882 года заведующим репертуарной частью и сделавшегося фактически его художественным руководителем.

За время пребывания на своем посту Потехин в какой-то мере  обновил и укрепит труппу, пригласив ряд талантливых актеров из провинции.

Он выступал против строгого соблюдения сценических амплуа, настаивая на том, чтобы крупные актеры играли небольшие роли и эпизоды. При нем попало на сцену «Дело» («Отжитое время») А.В. Сухово-Кобылина, находившееся под запретом цензуры 20 лет, а «Ревизор» и «Горе от ума» были впервые поставлены в костюмах, отвечающей эпохе, в которую происходит действие пьес.

Спектакли стали более правдивыми в деталях. Постановочная часть стала работать при нем более слаженно, но приглашение  провинциальных актеров вызвало в труппе напряжение и конфликты.

Последние годы жизни (летние месяцы) А.А.Потехин проводил в с. Орехово в небольшом именьице жены в 40 км от Кинешмы, подаренном жене писателя Марье Петровне Потехиной в 1855 году матерью – Анной Федоровной Кондратьевой. Кондратьевы – известная фамилия в Кинешемском уезде. Отец жены писателя – Петр Петрович  Кондратьев – офицер конной гвардии, полковник, участник Отечественной войны 1812 года.

В стенах Ореховской усадьбы (ныне Родниковский район) были продуманы и созданы многие произведения А.А.Потехина.

В своих повестях и рассказах 1870–1880 годов Алексей Антипович отказался от приукрашивания народного быта. Крестьянская жизнь для него стала объектом критического исследования. Здесь, по неопубликованным воспоминаниям сына, писатель подолгу беседовал с крестьянами, записывал легенды, народные песни, обряды, присматривался, частенько ходил в расположенные неподалеку фабричные села Тезино, Бонячки, Новая Гольчиха (ныне они входят в черту города Вичуга), заводя знакомства с фабрикантами и изучая постановку дела на текстильных предприятиях, жизнь фабричного населения.

В 1901 году в честь 50-летия литературной деятельности писателя в селе была открыта школа, построенная на пожертвования А.А.Потехина  и поклонников его таланта. Усадьбу посещали родственники, друзья, знакомые писателя, известные актеры.

Много-много лет, обычно в конце мая, когда устанавливалась теплая погода, Алексей Антипович из Петербурга приезжал в Ореховскую усадьбу. Лишь в самые последние года из-за болезни и старческой немощи он прекратил эти поездки.

Встречать его на Вичугскую железнодорожную станцию отправлялись два или три экипажа, обычно встречал его и сын Валерий Алексеевич.

Приезжал Алексей Антипович с дочерью Ангелиной Алексеевной, выполнявшей и роль его секретаря. В усадьбе их уже дожидался обед, старательно приготовленный старой стряпухой Федорой Ефимовной. Если день был погожий, то обед накрывали на террасе, в окружении благоухающей природы.Надо заметить, что пища была слабым местом старика Потехина. Кушанья заказывал кухарке всегда лично сам, подробно указывая, сколько и чего надо положить в стряпню, как поджарить, в каком виде подать.

На другой день после приезда к Алексею Антиповичу приходили всей деревней крестьяне Малого Орехова с поздравлениями по случаю благополучного прибытия. Хозяин же усадьбы одаривал крестьян деньгами на вино. Это была давняя традиция.

Алексей Антипович интересовался хозяйственной деятельностью усадьбы – полевыми работами, сенокосом, уборкой урожая. С особым пристрастием относился к саду и огороду.

Большинство служителей усадьбы, как-то: приказчик, садовница, кухарка – жили тут многие годы и становились в доме как бы своими, домочадцами, близкими людьми. Некоторые из них и после ухода из усадьбы связи с Потехиным не прерывали.

О близости Потехиных с крестьянами говорит и такой факт. На усадебном дворе устраивались деревенские гулянья. Девушки и парни в народных костюмах водили хороводы, пели, танцевали. Тут же проводилась и продажа сладостей: конфет, пряников, орехов. Подобные гулянья отображены Алексеем Антиповичем в пьесе «Чужое добро впрок нейдет».

Не богата была Ореховская усадьба ни своими строениями, ни обстановкой, ни материальным достатком, но отличалась она радушием и хлебосольством своих обитателей. Проехать мимо, не завернуть в ворота Ореховской усадьбы как-то было не принято. Многочисленные друзья и знакомые нередко задерживались в гостеприимной усадьбе не на один день. Подолгу гостили родственники, они обычно приезжали с детьми.

Заглядывали к Алексею Антиповичу и столичные знаменитости той поры, Известные актеры: В.Ф. Грибунин и Н.А. Александров из Московского художественного театра, М.М. Климов – из Малого, Н.Я. Лядова …

С дочерью Ангелиной Алексеевной иногда выходил в березовую рощу за грибами. Чтобы грибные походы были для старика более привлекательными, она шла на маленькую хитрость: заранее обходила рощу, запоминала грибные места и затем наводила на них отца.

С гостями совершал прогулки на богатую рыбой речку Возопль. Ходили по полям. Любил показывать Ореховскую щколу, построенную его почитателями. В классной комнате висел большой портрет Алексей Антиповича, выполненный в петербургском ателье Здобного. На наружной стене здания красовалась довольно крупная вывеска «Школа имени А.А. Потехина».

В часы, когда старого писателя не особенно донимали недуги, он любил пошутить, посмеяться. Читал переводные романы, преимущественно английские. Удовольствием для него было кормление домашней птицы. Однако он не особенно жаловал собак, которых у его сына Валерия Алексеевича, заядлого охотника, было много. Последний раз писатель посетил свою усадьбу в Орехове летом 1904 года. Тогда он получил известие о смерти А.П.Чехова и очень переживал утрату…

Долгое время в Ореховской усадьбе проживал сын писателя, земский работник Валерий Алексеевич Потехин. В течение многих лет он здесь находился безотлучно. Выезжал из усадьбы только в уездный город Юрьевец на земские собрания, да к соседям, изредка – в Петербург или Кострому. Это был человек необычайной доброты, чуткости и сердечности, высокой интеллигентности. Среди окружающего населения пользовался заслуженной любовью и вниманием…»

«В преклонном возрасте, – пишет Валерий Алексеевич, – из-за болезней и общего упадка сил отец вынужден был по совету врачей ездить на наши южные или заграничные курорты. Несколько лечебных сезонов  он провел в Германии, Италии, Швейцарии, на юге Франции.

…Из своих путешествий за границу он вынес убеждение, что лучше, сердечнее и открытее, чем русские, нет на свете людей. Необходимость поездок на юг или за пределы Родины была для отца тяжелым бременем. Его всегда неудержимо тянуло в наш скромный ореховский уголок.

Простые неоштукатуренные стены старенького дома для него были неизмеримо милей лучших отелей заграничных курортов. Его не могли не восхищать экзотические красоты южных морей, он не мог не видеть превосходство внешней культуры западных стран, но все эти впечатления не являлись глубинными, он быстро начинал тосковать о своем милом Орехове.

По несчетному числу писем ко мне, к великому горю моему, по разным причинам утраченных, видно было, как страдал отец от того, что болезнь и старость в последние годы лишали его возможности побывать в своей усадьбе. Эта страшная тяга к родным местам и тоска по ним особенно сильно сказывалась весной, в период наступления первого тепла и цветения. Провести это время в Орехове было самой большой мечтой его…»

Биограф Потехина В.А. Миндовский отмечал глубокую привязанность писателя к усадьбе:

«Многие повести, романы и драматические произведения писателем продуманы и созданы в стенах Ореховской усадьбы, сюжеты заимствованы из окружающей местной жизни, например, «На миру», «Порченая», «Хай-девка»,  «Хворая». Соседний Вичугский фабрично- заводской район  нашел отражение в романах «Около денег», «Молодые побеги», в повести «Крестьянские дети».

Летом 1902 года в Ореховскую усадьбу высылались издательством «Просвещение» из Петербурга  корректурные оттиски нового 12-томного издания сочинений Алексея Антиповича для личного просмотра их самим автором. Это была его последняя литературная работа. В стенах старой Ореховской усадьбы ему вновь пришлось проверить свои пятидесятилетние труды, вспомнить прошедшее, восстановить в памяти многое, здесь же пережитое.

Усадьба Потехина в Орехове в дореволюционные годы была центром культурной жизни. Здесь писателя навещали его московские и петербургские друзья – писатели и артисты. Здесь, в соседнем Батыеве, А.А.Потехин разыскал деловые бумаги князя А.А. Волынского, которые передал в хранилище актов историка Погодина (Волынский был потомком знаменитого воеводы Д.И.Волынского – Боркова – героя битвы на поле Куликовом).

В истории русской словесности А.А. Потехин занимает почетное место. Выросший на лучших  художественных  традициях гоголевского периода литературы и являясь представителем ее реалистического направления, А.А. Потехин открыл своими беллетристическими произведениями новую эпоху в развитии русской литературы, которая характеризуется названием «народничества».

Насколько серьезна и плодотворна была работа А.А. Потехина, как бытописателя, свидетельствует историк русской  этнографии  академик А.Н. Пыпин, извлекший из художественных произведений Потехина чрезвычайно ценный научно – этнографический материал.

Первоклассный художник слова и признанный знаток народной жизни А.И. Эртель, в личной беседе (еще при  жизни Потехина, в 1904 году) высказал, что первым и чуть ли не единственным знатоком народной жизни и настоящего народного русского языка он считает А.А. Потехина.

           Дружеские чувства, духовная близость связывали А.А. Потехина и видного деятеля отечественной музыкальной культуры А.Н.Серова. Вот что писала об этом жена композитора Валентина Семеновна: «Серов не пропускал ни одного нового спектакля, так что мы все вечера проводили или в театрах, или у Потехина, а четверги в том же обществе у нас. Почти незаметно втягивались мы в споры, рассуждения об искусстве, драме и опере;  отчасти на этих вечерах сложились у нас взгляды довольно единодушные на произведения того времени;  тогда же впервые поднялась в образовавшемся нашем кружке речь о мужицкой драме. Потехину принадлежали всецело инициативы этого важного вопроса; он знал народ без излишней идеализации, любил его, и ему удавалось изобразить его в драме и повестях так талантливо и живо, что мы все были им восхищены и захвачены всецело». Под влиянием «мужицких» драм Потехина композитор А.Н.Серов создал в 1871 году народную оперу «Вражья сила».

В 1901 году  Российская Академия Наук избрала Алексея Антиповича почетным  академиком по разряду изящной словесности. Причем звание академика было присвоено Алексею Антиповичу одновременно с Чеховым. Оно стало наградой прежде всего за ту лепту, которую Потехин, вслед за Островским, внес в дело создания русского драматического театра. То была высокая оценка его заслуг на ниве многолетней деятельности русской литературы, признание многогранного и обширного его творчества.

В этом же году, 10 октября, в обеих столицах и во многих городах России был отпразднован 50-летний юбилей литературной деятельности А.А.Потехина исполнением на сцене его драматических произведений.

 А на квартиру его, в Петербург, несли и везли  поздравления, подарки, адреса и телеграммы от многочисленных поклонников его таланта. Явившихся поздравить, он принимал у себя дома и был особенно тронут приветствиями, присланными ярославским Демидовским лицеем  и бывшим директором императорских театров И.А. Всеволжским, который телеграфировал Потехину:

 «Вспоминаю долголетнюю вместе службу театру. Долго перо ваше отдыхало. Ознаменуйте начало полстолетия новым порывом творчества. Подарите сцене новую пьесу. В театральном комитете недород от засухи. Нужна скорая помощь».

 Преклонный возраст и болезнь не позволили Алексею Антиповичу выполнить этот «творческий заказ». 

        Но творчество Потехина было высоко оценено его современниками. Энциклопедический словарь Ф.А.Брокгауза и И.А. Ефрона видел в Потехине «обличителя дикости старого быта». Его драмы «имели шумный успех», что не могло не повлиять на пробуждение общественного сознания.

Энциклопедический словарь братьев Гранат свидетельствует, что А.А.Потехин «продолжает заветы Пушкина и Гоголя, но в обновленном духе – более яркой симпатии к характерным устоям великорусской народной жизни». «Главные его произведения – драмы, - продолжали Гранат, - и теперь захватывают. Они сценичны, характеристики метки, язык живой, мягкий… В историю литературы Потехин войдет, как один из пионеров мужицкой драмы < …> всю жизнь Потехину пришлось бороться против цензурного гнета».

То, что некоторые произведения А.А.Потехина пробыли под запретом 12–15 лет, говорит вовсе не об угодничестве царскому режиму. Более того, брат драматурга Николай Антипович Потехин за связь с Герценом и Огаревым  сидел в крепости.

В последние годы своей жизни Алексей Антипович  тяжело болел. Скончался писатель в Петербурге  16 (29) октября 1908 года, и был погребен на Никольском кладбище в Александро-Невской Лавре.

 Как отмечал в некрологе «Исторический вестник»:

«С Потехиным  сошел с жизненной арены последний видный представитель той московской литературной группы, которая в пятидесятых годах прошлого века открыла…настоящего русского мужика, вывела его на свет Божий  напоказ всему миру и признала за ним все законные права на пребывание в литературе не в каком-нибудь подкрашенном виде или при   искусственном освещении, а со всею его плотью, кровью, речью, потом и слезами, какими наградила его мать- природа».

 После смерти Потехина его драматические произведения  были забыты. Последняя премьера пьесы Потехина «Нищие духом» состоялась на костромской сцене в предреволюционные дни семнадцатого года.

Список использованной литературы

1. Аристова Н.Н. К вопросу о местонахождении дома Потехиных. // Историко-культурный и природный потенциал кинешемского края. Развитие регионального туризма: Материалы 2-й регионал. краевед. конференции, 24-25 марта 2004 г. – Кинешма, 2004. – с.16-18.

2. Аристова Н.Н. К истории рода Потехиных // Историко-культурный и природный потенциал Кинешемского края. Развитие регионального туризма: Материалы 3-й (27 сент. 2005г.) и 4-й (18-19 апр. 2006г.) регион. краевед. конференции. – Кинешма, 2006. - с. 23-25.

3.  Баделин В. «Служить народу…» // Рабоч. край. – 1985. – 17 дек.

4. Бяковский В. Их вдохновляла муза Мельпомена: Братство талантов.// Рабоч. край – 1992. – 24 марта (Об А.А. и Н.А.Потехиных).

5. Виноградов Н. Мелочи для биографий А.Ф.Писемского и А.А.Потехина. – С. Пб., 1909.

6.  Гнедич П. Хроника русских драматических спектаклей на Императорской Петербургской сцене 1881-1890 годов. // Сборник Историко-театральной секции. Петроград, 1918. – т.1.-с.13-15, 35, 57-59, 62-63.

7. Горбунов С. Знаток народного быта: К 160-летию со дня рожд. писателя А.А.Потехина. // Рабоч. край. – 1989. – 13 июля.

8. Город Кинешма. // Кинешемский Календарь – Ежегодник на 1916 год. – Кинешма, 1916. – с. 51-56.

9. Журавлева А.И.  А.А.Потехин: (Вступит статья). // Русская драма эпохи А.Н.Островского : Сборник. – М., 1984. – с. 25-30.

10. Захарова О. И писатель, и земледелец: 165 лет со дня рожд. А.А.Потехина. // Рабоч. край.- 1994. – 8 июля.

11. Захарова О.И. К вопросу о документальном наследии А.А.Потехина. // Историко-культурный и природный потенциал Кинешемского края и развитие регионального туризма: Материалы регионал. краевед. Конференции. 22-23 апр. 2003 г. – Кинешма, 2003,  - с. 80-81.

12. Знаток народного быта. // Горбунов С.В., Шутов Г.К. Узник «святого монастыря»: краевед. очерки. – Иваново, 1994. – с. 210-221.

13. Иванов В. Знаток народной жизни. // Ленинец. – 1985. – 27 сент. – с. 3.

14. Иванова И. Драматурги Потехины. // Проволж. правда. – 1992.- 31 июл. – с. 3.

15. Из переписки А.А.Потехина и М.П.Погодина (1850-е г.г.) // Тамаев П.М. Фольклор и литература Ивановского края. – Иваново, - с. 109-119.

16. История русского драматического театра. В 7-ми т.: т. 4, 5, 6, 7, - М.: Искусство, 1979-1987.

17. Косицин Б. Братство талантов. // Твоя газета, Кинешма. – 2004. - № 1.- с. 2.

18. Крылов А. В Ореховской усадьбе: К 150-летию А.А.Потехина. // Приволж. правда. – 1979. – 23 июн.

19. Литературное краеведение: Фольклор и литература земли Ивановской в дооктябрьский период: Учеб. пособие./ Иван. гос. ун-т; Науч. ред. П.В.Куприяновский. – Иваново: Иван. гос. ун-т, 1991.

20.  Морозов П. Писатель – народник А.А.Потехин: ( К 50-й годовщине его лит. деятельности). // Мир Божий. – 1901. - № 11. – с. 236-251.

21.  Островский А.Н. Полное собрание сочинений. В 12-ти т.: т. 12. Письма (1881-1886) / Под общ. ред. Г.И. Владыкина и др. – М.: Искусство, 1980.

22.  Писатель Потехин // Антонов И.П., Щелков А.Ф. Приволжская сторона: Ист.-краевед. очерки о Кинеше. районе. – Иваново, 1993.- с. 63-64.

23.  Потехин А.А. Из театральных воспоминаний: К юбилею А.А.Потехина, // Театр и искусство. – 1909. - № 40. – с. 703-705, № 41.  – с. 723-727.

24. Потехин А.А. Письмо  (родителям). // Лит. сборник. – Кострома, 1928. – с. 15-16.

25. Алексей Антипович Потехин. // Кинешемский Земский Календарь – Ежегодник на 1914 год. – Кинешма, 1914. – с. 11-17, 1л. порт.

26. А.А.Потехин. // Ивановская область. По «Золотому кольцу России». – Иваново, 2007, - с. 228.

27. Потехин Алексей Антипович // Писатели земли Ивановской: Биобибл. справочник /  Иван. писат. организация; Сост. З.Н.Корчагина, - Ярославль, 1988. – с. 211-214.

28. А.А.Потехин. // Краткая литературная энциклопедия / Гл. ред. А.А.Сурков, - М., 1968, - т. 5. – с. 915.

29. А.А.Потехин (1829-1908) // Литерат. краеведение: Фольклор и литература земли Ивановской в дооктябрьский период: учеб. пособие / Науч. ред. П.В.Куприяновский. – Иваново, 1991. – с. 41-49.

30. А.А.Потехин и его повесть «Молодые побеги» // Кузнецова О.А. Культурный облик российской провинциальной буржуазии в Х1Х – начале ХХ в.в. – Иваново, 2006. – с. 232 – 233, 106, 211, 227.

31.  Прокофьев Д. А.А.Потехин // Писатели текстильного края: Лит. – критич. статьи. – Иваново, 1953. – с. 19-32.

32. Романова М. Деревня Орехово вчера и сегодня. // Родниковск. рабочий 1969.- 27 мая.

33. Русская драма эпохи А.Н.Островского: Сборник / Сост. А.И.Журавлева. – М., 1984. – с. 25-31.

34. Сафронов В. Вернуть из забвения // Родниковск. рабочий. – 1990, - 4 дек.

35. Смирнов И. Талант, забытый временем и потомками. // 168 час. – 2002, - 16 июля. – с. 11.

36. Сокольников М.П. Литература Иваново-Вознесенского края : Введение в изучение местной литературы. – Иваново–Вознесенск, 1925. – с. 6-8.

37. Степаненко Е. «Вы спрашиваете, знаю ли я Потехина?» : Замечат. земляки. // Русь. – 1997. - № 3. – с. 145-149.

38. Степаненко Е. Кострома – наш родимый уголок // Губернский дом. – 1998.  № 1-2. – с. 65-67.

39. Тамаев П.М. Алексей Антипович Потехин. //  Потехин А.А. Уездный городок Кинешма.- Иваново, 2005. – с. 3-9.

40.  Тамаев П.М. «Мужицкие пьесы» А.А.Потехина в контексте русской драматургии середины Х1Х века: Текст лекций – Иваново, 1991.- 44 с.

41. Тамаев П.М. А.А.Потехин в литературном процессе 1850-1860 –х годов: Автореферат диссертации. – Л., 1988.

42. Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений: Репринт. воспроизведение изд. 1928 – 1958 г.г. – М., 1992, - т. 63. Письма. – с. 455- 456.

43. Толстой л.Н. Полное собрание сочинений: Репринт. воспроизведение изд. 1928- 1958 г.г. – М., 1992. – т. 64. Письма. – с. 13-14.

44. Шамшурин В. Дорога на Китеж. // Наш современник. – 2007. - № 7. – с. 267.