«Волга народного горя». Так называл Александр Солженицын бесконечный «поток» репрессированных в СССР. Этот поток прокатился и по нашей Ивановской области (до 1929 г. – Иваново-Вознесенской губернии). И начался он с лишения избирательных прав.
Сразу после октябрьской революции большевики стали проводить политические репрессии по социальному признаку против так называемых «бывших». Одной из мер стало лишение избирательных прав. Впервые оно было предусмотрено Конституцией 1918 г. В русском языке появилось новое слово «лишенец». В Иваново-Вознесенской губернии были взяты на учет все «бывшие» – дворяне и фабриканты, торговцы, кустари, священники, содержатели трактиров, жандармы, полицейские и т.д. Один из самых ранних таких документов - список буржуазии г. Кинешмы 1919 года. Решение о лишении избирательных прав принимали избирательные комиссии - волостные, уездные, районные, городские. Был установлен и порядок восстановления в избирательных правах при условии, что лишенцы стали заниматься общественно-полезным трудом и доказали лояльность по отношению к Советской власти. В нашем архиве в фондах органов власти имеются сведения о количестве жителей, лишенных избирательных прав, огромное количество дел о лишении избирательных прав, списки лишенцев по уездам, районам. Всего в 1929 году в Ивановской промышленной области насчитывалось 77 тыс. лишенцев. В фондах архива имеется много дел и о восстановлении в избирательных правах. Просить о восстановлении в избирательных правах заставляло не желание быть куда-то избранным или принять участие в выборах, а то положение в обществе, в котором оказывались эти люди. Лишенцы не имели возможности занимать ответственные должности, быть поручителем, опекуном, они не имели права получать пенсию и пособие по безработице. Лишенцев могли выселить из коммунальных квартир, их не принимали в ВУЗы, им было трудно устроиться на работу. Некоторых граждан не только лишали прав, но и в административном порядке высылали за пределы губернии и области, например, на Урал. В то же время «бывших» из Ленинграда, Москвы высылали в провинцию, в том числе в Иваново-Вознесенск, сохранились их списки.
В списки лишенцев по пос.Лежнево включен священник Владимир Введенский. В наши дни он причислен к лику новомучеников, его мощи покоятся в ивановском Свято-Введенском монастыре, погиб он в Соловецком лагере в 1931 году, а до этого, все 20-е годы вместе со членами своей семьи неизменно числился в списках лишенных избирательных прав.
Положение, в котором оказывались лишенцы характеризуют дела 1930-1932 гг. о восстановлении в избирательных правах дочерей Введенского: заявление председателю ВЦИКа Калинину, отказ в восстановлении избирательных прав. Мария Введенская пишет: «По распоряжению местной власти я и ряд других девиц поселка Лежнево, как "лишенцы", посланы на лесозаготовительные работы наряду с мужчинами. Мы, как и они, пилим лес, валим деревья. Тяжело и морально быть угнетенными, потому что мы "лишенцы", обращаются с нами не как со всеми». Девушки несколько раз обращались в органы власти, но им постоянно отказывали.
Из огромного количества дел лишенцев для выставки отобраны также жалоба Александра Дмитриевича Бальмонта, брата поэта, анкета-ходатайство о восстановлении в избирательных правах Анны Александровны Бурылиной, вдовы фабриканта и мецената Дмитрия Геннадьевича, столько сделавшего для Иваново-Вознесенска.
Наши документы свидетельствуют, что большинство граждан, обратившиеся в уездные, районные, городские и областной исполкомы, получали отказ восстановить их в избирательных правах.
В конце 20-х гг. в развитии экономики страны был взят курс на индустриализацию и коллективизацию сельского хозяйства, в которых частникам места не было. Многие, из считавшихся лишенцами в 20-е годы, в 30-е уже числились в других списках – списках кулачества. Налоговая политика по отношению к зажиточным слоям населения становилась всё более жёсткой. Когда крестьянам было трудно уплатить налоги, производилось изъятие так называемых излишков. Интересна «Памятка уполномоченному по проведению ликвидации недоимки с кулацкого хозяйства», в которой даются четкие указания, где искать спрятанные ценности – на чердаках, подвалах, в перинах и подушках и т.д. Налоговыми поборами с кулаков дело не ограничилось, началось раскулачивание.
Президиум облисполкома принял постановление, определившее признаки кулацкого хозяйства – наличие мельницы, маслобойни, сельхозтехники (плуга, веялки и др.), лошади, использование наемных работников. Кулаков делили на 3 категории: проводивших активную антисоветсткую работу арестовывали и направляли в лагеря, других высылали в отдаленные районы (это так называемые спецпереселенцы), третьих лишали избирательных прав, выселяли за пределы колхозных земель. На выставке представлены протоколы заседаний президиума Ивановского и Южского райисполкомов за 1930-й год по вопросу ликвидации кулацких хозяйств.
У раскулачиваемых крестьян описывалось и изымалось имущество. Сохранились окладные листы по единому сельхозналогу, протоколы допросов свидетелей по делам раскулаченных, социально-экономические характеристики кулацких хозяйств, акты передачи имущества кулаков сельсоветам, описи имущества раскулаченных и административно высланных. Когда читаешь такие описи, понимаешь, что у людей отбирали последнее и по нашим меркам назвать раскулаченных крестьян богатыми трудно. «Стулья старые - 3, стол - 1, ухват – 1, кочерги - 2, самовар - 1…» и т.д.
В сельсоветах составлялись списки кулаков, однако из-за растущих налогов многие хозяйства разорялись, и оспаривали отнесение их к кулакам, писали жалобы в органы власти. Жалобы с просьбой возвратить их на родину писали и спецпереселенцы. Эти многочисленные жалобы сохранились в фондах райисполкомов. Каждая такая жалоба – документальное свидетельство трагической судьбы русских крестьян, на которых испокон века держалась наша земля.
О том, сколько людей пострадало в период коллективизации сельского хозяйства, можно судить по имеющейся в архиве картотеке граждан, к которым были применены политические репрессии в период активного раскулачивания за 1929-1935 гг. Картотека была разработана после войны по фондам органов власти Ивановской области. В картотеке 63 ящика по 300-350 карточек в каждом, т.е. более 20 тысяч фамилий репрессированных. Надо конечно учитывать, что в то время существовала Ивановская промышленная область, куда входили и Владимирская, Костромская, Ярославская, но цифра всё равно огромная.
К 1933 г. коллективизация в нашей области в основном завершилась, 70 % крестьянских хозяйств вступили в колхозы. Большинство заявлений крестьян-спецпереселенцев с просьбой возвращения в родные места стали решаться положительно. Конституция 1936 года отменила лишение избирательных прав по классовым признаком, но это стало как бы издевкой советской власти перед началом Большого террора.
1937 год стал самым страшным, но нагнетание обстановки началось раньше. Сразу же после убийства С.М. Кирова в Иваново пришла специальная директива за подписью Сталина: «О необходимости усилить борьбу с правотроцкистами». Повсюду проходят митинги и собрания, об этом говорят сохранившиеся в фондах предприятий и органов власти протоколы собраний, телеграммы и рапорты этого времени, клеймящие позором «банду троцкистских наймитов». Однако не везде высказывания трудящихся были направлены против врагов народа. В одной из докладных записок читаем «В Палехском районе, в дер. Паново… печник Шумнов, прочитав в газете материалы о приговоре над контрреволюционным троцкистко-зиновьевским блоком, разразился ругательствами по адресу партии и правительства, о расстрелянных по приговору суда Зиновьеве и Каменеве, он заявил: «их расстреляли зря, они старались для народа, так это не пройдет, найдутся люди, которые убьют Сталина, Кагановича, Ворошилова и др.»
В специальном письме ЦК ВКП(б) от 13 мая 1935 г. всем партийным организациям предлагалось провести тщательную проверку партийных документов с целью «навести большевистский порядок в нашем собственном партийном доме». В течение 1935-1936 гг. по всей стране активно проводилась проверка и обмен партийных документов на билет нового образца. Нового приема в партию в это время не было. В январе 1937 г. были подведены итоги данной кампании. Возобновился прием в члены ВКП(б). У нас хранятся акты по результатам проверки. Списки ивановской парторганизации за это время уменьшились на более чем 6 тыс. человек. Причина исключения - белогвардеец, троцкист и т.д. В списке троцкистов, работавших в облисполкоме, 13 человек. И всё же поначалу особой активности и энтузиазма в работе по выявлению врагов народа в нашей области не было. Об этом свидетельствует деловой тон стенограмм пленумов и конференций, где обсуждаются хозяйственные вопросы. Всё изменилось в 1937 году. Уже за первые 9 месяцев ивановская парторганизация уменьшилась ещё на 850 членов, хотя уже опять активно вёлся прием в партию.
1937 год. Этот год ассоциируется у нас с ужасом, кровью и болью. Процесс по делу Тухачевского… Издан Приказ НКВД № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». Но в историю этот год вошел и как год достижений: состоялись выборы в Верховный Совет СССР, проведена перепись населения, осуществлен первый беспосадочный перелёт Чкалова через Северный полюс в Америку, начала работу первая в мире дрейфующая станции, Советский Союз впервые участвовал во всемирной выставке в Париже и т.д. В нашем архиве хранится много фотодокументов, датируемых 1937 годом, большая их часть - о мирной и счастливой жизни ивановцев, на снимках - счастливые дети, веселые девушки-спортсменки, спортивные парады, трудовые рекорды, митинг в поддержку Испании… Но есть и снимки, запечатлевшие собрания, осуждающие врагов народа.
В феврале-марте 1937 г. пленум ЦК ВКП(б) выдвинул тезис об обострении классовой борьбы в условиях социализма. 1 апреля состоялся 4 пленум облисполкома. Председатель исполкома Аггеев, другие ораторы все недостатки в работе промышленности, сельского хозяйства списывают на классовых врагов, нарастает волна всеобщей подозрительности и взаимных обвинений. Летом 1937 года во всех структурах начались чистки. Приказ НКВД от 30 июля 1937 г. прописал контингенты населения, подлежащие репрессиям, утвердил количество лиц, подлежащих репрессии по каждой области. В Ивановской предстояло в четырехмесячный срок репрессировать 2750 человек, из них по первой категории (расстрел) - 750. Для рассмотрения следственных дел утверждались тройки, в первую тройку по нашей области вошли - Радзивиловский (начальник Управления НКВД), Носов (1-й секретарь ОК) и Карасик (облпрокурор). Все трое были вскоре сами репрессированы, первые два – расстреляны. Изучая документы того времени, порой трудно понять, кто палач, а кто жертва.
В архиве хранятся протоколы и стенограммы печально известных 2-го пленума ОК ВКП(б) от 3-6 августа и 5-го пленума облисполкома от 8-9 августа. На пленуме обкома выступил с докладом Секретарь ЦК Лазарь Каганович. Как уже говорилось, текст выступления был изъят из наших фондов, (вместо выступления - записка об изъятии доклада на 80 страницах личным секретарем Кагановича). Но о чем говорил Каганович можно понять по принятому постановлению, а также из стенограммы выступления нового секретаря обкома Симочкина на пленуме облисполкома, где он его пересказывает. В речи прозвучал анализ состояния партийной, советской и хозяйственной работы Ивановской организации, дана резко отрицательная оценка, названы главные виновные -«т.Носов и Аггеев». Каганович вспомнил и поставил в укор ивановскому руководству волнения рабочих 1932 года в Вичуге, будто бы специально спровоцированные.
В резолюции пленума говорится: «т.Носов несет главную политическую ответственность… Пленум осознает свою вину перед ЦК и всей областной партийной организацией…Только сейчас наш бдительный ленинско-сталинский ЦК раскрыл наши слепые глаза на действительно печальное положение дел в нашей Ивановской организации… Заверяем ЦК партии, что ивановские большевики выкорчуют врагов, положат конец позорному политическому отставанию Ивановской области, теснее сплотят Ивановских пролетариев вокруг нашего ЦК и родного товарища Сталина и выведут её в передовые ряды областей нашей социалистической Родины».
На пленуме облисполкома основной критике был подвергнут Аггев – председатель исполкома. Был приведен пример вредительства с его стороны: с целью дискредитации стахановского движения устроил экзамен лучшим стахановкам, но для соревнования дал плохое сырье и они не смогли показать нужный результат. Упрекнули Аггеева в барстве и даже в занятиях физкультурой в рабочие перерывы. Кстати, один из фотоснимков 1937 г. запечатлел, как работники облисполкома делают производственную гимнастику во дворе своего здания.
В Ивановской области начался большой террор. Были арестованы И.П.Носов - 1-й секретарь ОК ВКП(б), Епанечников – 3-й секретарь ОК, Васильев – секретарь горкома партии, Адмиральская – 1-й секретарь ОК ВЛКСМ, С.П.Аггеев – председатель облисполкома, Королев – его заместитель, Ефанов – редактор «Рабочего края», Луговской – зав. облздравотделом, Борисов – зав. облвнутторгом, и целый ряд других руководителей. Репрессированы 50 % состава пленума обкома ВКП(б). А вот сводка о количестве снятых руководителей советских органов: «С 1 августа 1937 по 1 февраля 1938 сменилось руководящих работников 576 человек, из них председателей райисполкомов – 31, горсоветов – 18, сельсоветов – 260…». А в финансовых органах в это время из 41 руководителя сменились 40.
Присутствовавшие на пленуме облисполкома отправили письмо Сталину, я бы назвала его «покаянным». Обвиняя в недосмотре себя, они благодарят товарища Сталина за то, что «своим зорким глазом» он помог выявить «змеиное» гнездо врагов.
От документов облисполкома того времени просто бегут мурашки, делается жутко. Особенно стенограммы, передающие каждое слово выступавших, реплики из зала. Такое впечатление, что абсолютно все, стараясь выгородить себя, закладывают, обличают, обливают грязью своих недавних товарищей по работе.
Изучение документов Ивановской областной прокуратуры, показывает, что количество дел по 58 статье, рассмотренных прокуратурой в 1937 году, невелико. Но это объяснимо, ведь основное количество дел проходило через тройки.
О том, что в то время люди писали друг на друга доносы, также рассказывают наши документы. Например. сохранился интересный сигнал в Кинешемский райисполком об уличении одного колхозника как сына торговца мясом. В форме доноса составлена и докладная записка о положении дел в колхозе им.Кирова Кинешемского района 1938 г., записанная со слов председателя, в ней также перечисляются все враги в этом колхозе.
Не только руководящие работники, но и многие простые граждане пострадали в то время. В библиотеке города Шуи работал поэт, творчество которого высоко оценил Александр Блок. Это Александр Дмитриевич Сумароков. В архиве хранятся его лирические, далёкие от политики стихи. В ноябре 1936-го А.Д.Сумарокова арестовали. После ареста он бесследно пропал.
Был арестован, но правда быстро отпущен, друг Сумарокова, наш известный селекционер Леонид Зефиров-Шуйский. В его личном фонде сохранились протокол обыска, протокол опечатывания квартиры, справка о нахождении под стражей.
Документы личного происхождения, которыми архив комплектуется наряду с официальными документами, помогают воссоздать объективную картину исторического процесса. Но и тут мы видим белые пятна. В нашем архиве хранится несколько личных фондов руководящих работников, объявленных в 1937 году врагами народа, а в 1956 реабилитированных. Это один из первых комсомольцев, а затем работник НКВД Анатолий Медников (провел в лагерях 19 лет), участники революционных событий 1917 года в Иваново-Вознесенске, бывшие бойцы Чапаевской дивизии Александр Степанович Колодин (был расстрелян) и Александр Андреевич Киселев. Но, к сожалению, в их документах, переданных в архив в начале 60-х, про этот период ничего нет, они сами и их родственники старались не затрагивать страшные 1937 и другие годы. А вот в личных фондах, переданных в 90-е и 2000-е, такие документы встречаются. В фонде заслуженного работника культуры РСФСР, журналиста Белова Павла Федоровича имеются документы о его осуждении по статье 58, о реабилитации. Огромную ценность представляют воспоминания о пребывании в лагере, где он провел 10 лет. Жена Белова - Серафима Степановна была дочерью кулака, интересны и её воспоминания о том, как их трудовую семью выслали на Север, как их везли, как стали обустраиваться на новом месте, а когда жизнь немного наладилась, сорвали с места и отправили строить Магнитогорск.
В фонде профессора Владимира Михайловича Черкасского хранится письмо из лагеря его брата Александра Михайловича. Крошечный листочек, убористый почерк, а писалось это письмо много дней. В чём причина? Может человек уставал так, что не было сил долго писать, или писал тайком ото всех по паре строк ежедневно?
Ольга Борисовна Хваленская передала в архив ценнейшие документы – 59 писем и записок своего отца Бориса Павловича из тюрьмы, и лагеря в Николо-Ёлнати. В этих письмах ласковые слова, стремленье ничем не потревожить жену. Сохранились и записки жены со списками передаваемых в камеру вещей и продуктов: «…колбаса, сахар, чеснок, махорка, носки, трусы, майка..». И ответ из камеры на обороте «Дайте портянки». В планах архива опубликовать эти письма, читать без слёз их невозможно. Думаю, Александра Хваленская в своих письмах мужу тоже щадила его и не рассказывала о тех неприятностях, которые ждали её как члена семьи врага народа. А ведь её с тремя детьми и старой матерью стали выселять из квартиры, сохранилось постановление об этом.
Говоря о череде репрессий, мы не можем не сказать и о репрессиях, затронувших церковь. Они преследовали церковнослужителей все эти годы. Погибали священники, разрушались храмы. В фондах райисполкомов сохранились документы об изъятии церковных ценностей в 1922 году, в фонде уполномоченного по делам религии хранится множество дел о запрещении колокольного звона, о закрытии церквей. Сохранились и фотографии, запечатлевшие этапы разрушения некоторых церквей г.Иваново.
В фонде обкома ВКП(б) много кадровых и персональных дел не только самих репрессированных, но и их близких, например жены председателя облисполкома Веры Зиновьевны Аггеевой, она работала инструктором отдела школ и науки обкома. Страшная судьба – жена председателя облисполкома также была тоже арестована и расстреляна в 1938 г. К сожалению, информация в личных делах обрывается арестом, а дела самых важных лиц были изъяты органами. Интересно, что приказы об увольнении всегда издавались задним числом, т.е. ночью приехал воронок, а на другой день на службу пришло известие и последовало увольнение.
Пожалуй, впервые, готовя выставку о репрессиях, мы включили в её экспозиционный план и документы по личному составу простых рабочих и служащих ивановских предприятий, где также в личных карточках имеются отметки об увольнении в связи с арестом. Изучая документы, мы обнаружили, что даже эта категория дел о простых работниках предприятий и учреждений была почищена в то время. В фонде меланжевого комбината вместо личных карточек репрессированных листочки с пометой «изъяты органами НКВД».
Ещё до принятия закона о реабилитации жертв политических репрессий от 18 октября 1991 года Партийным архивом Ивановской области (сейчас это отдел специальных фондов и современной документации нашего архива) началась работа по выявлению репрессированных членов ВКП(б) Когда арестовывали человека, то его исключали из членов партии и документы об этом сохранились. Были просмотрены фонды Ивановского обкома КПСС за 1930-1953 гг. – протоколы заседаний бюро, списки погашенных партдокументов, личные дела номенклатурных работников, персональные дела членов партии. Были просмотрены фонд уполномоченного комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б) по Ивановской области за 1935-1938 гг., ряд фондов горкомов и райкомов. Всего выявлено около 3 тысяч репрессированных партийных, советских, хозяйственных, комсомольских работников. Создана картотека репрессированных, журналы репрессированных граждан.
Параллельно в государственном архиве также проводилась работа по выявлению репрессированных по фондам облисполкома, гор- и райисполкомов, фондам промышленных предприятий. Было выявлено много фамилий, но тех же руководителей всех уровней, ведь не будучи членом ВКП(б) нереально было стать руководящим работником. Сведений о простых рабочих и служащих, членах их семей, осужденных в этот период, практически не имеется, за исключением документов о гражданах, лишенных избирательных прав и раскулаченных.
Поэтому мы обращаемся ко всем, у кого в домашних архивах хранятся документы о жертвах сталинских репрессий, передать эти документы нам.
Архив не просто хранит документы, но и использует их в научных и практических целях. Наша задача активнее рассказывать об этих документах, чтобы молодое поколение знало и помнило, через какие испытания пришлось пройти их дедам и прадедам. Но, пожалуй, самое важное в работе по использованию этих документов – исполнение социально-правовых запросов граждан, для реабилитации родственников, получения компенсаций за конфискованное когда-то имущество.
Всего за прошедшие 20 лет исполнено около 4 тысяч запросов о репрессиях. Пик запросов такого характера пришелся на середину 90-х. 1994 год - 592, 1995 – 857, 1996 – 678, 1997 - 695 запросов. В настоящее время число запросов такого характера невелико, но они продолжают поступать. За 9 месяцев 2012 года исполнено 16 запросов. Запросы в основном касаются раскулаченных граждан.
Н.А.Муравьева
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Ваше мнение?